Евгений Пацула: "Начиналось всё с дорогих наркотиков, а потом всё дешевле и дешевле"

4 января 2016, понедельник

История нападающего "Шерифа" Евгения Пацулы - яркий пример того, как большие деньги в юном возрасте могут погубить человека. В 15 лет он дебютировал в основном составе "Шерифа", в 18 лет забивал за сборную Молдовы, имел предложения из-за рубежа. Однако слава и деньги привели парня, воспитанного улицей, на неправильный путь: тусовки, наркотики, тюрьма, а в 2004 даже появились сообщения о его смерти, которые лишь спустя долгое время были опровергнуты.

Сейчас Пацуле 32 года. Он пытается вернуться к нормальной жизни, предостерегает других от своих ошибок и очень боится сорваться.

- В восемь лет я записался в футбольную секцию СДЮШОР. Это был 1991 год. За шесть лет дальше Кишинёва мы никуда не выезжали, потому что после распада СССР у нас не было спонсора. Моим первым тренером был Валерий Петрович Васильев. Я его очень люблю и уважаю. Наверное, таких тренеров никогда не будет. В "Шериф" я попал в 14 лет. На тот момент я учился в 9-м классе. Из всего спецкласса только меня хотели "посадить" на контракт. Мои родители работали в Москве. Моя мама меня хотела забрать с собой. Осенью мы отказались от перехода. Мы думали, что я уеду в Россию и там продолжу играть в футбол. Прошло полгода, я заканчивал 9-й класс. Как сейчас помню, это был март 1998 года. Приехал начальник "Шерифа" Александр Орехов, забрал меня из школы, а маму с работы. На тот момент мы жили в однокомнатной квартире. Было такое время, что мне не в чем было тренироваться. Я так и говорил Валерию Петровичу: "Я не пойду на тренировку, потому что у меня нет кед". Тренер находил как-то по три-четыре пары, и я сам выбирал себе обувь. Так вот, мы приехали к президенту "Шерифа" Виктору Анатольевичу Гушану. Он при мне разговаривал с моей мамой. Клуб сделал предложение маме, от которого она не смогла отказаться. Я подписал свой первый контракт, который действовал до 18-ти лет.
- Какая у тебя была зарплата на тот момент?
- Моя первая зарплата была 25 долларов. Я тогда играл за "Шериф-2", который выступал в Дивизии Б. За победу нам так же платили по 25 долларов. Я подписал контракт 18 марта, а на следующий день мне исполнилось ровно 15 лет. Я два месяца вообще не ходил на стадион, не занимался. У меня на пятке вышла бородавка. Мне больно было ходить, не то что бегать. Как-то я шёл мимо стадиона и решил зайти. На тот момент шла тренировка, а наставником являлся Владимир Иванович Земляной. Он набросился на меня с криками: "Ты куда пропал? Мы тебя ищем!" Я рассказал о бородавке. Мне быстренько её прижгли. Я потренировался два-три дня. Земляной сказал мне, что послезавтра я буду играть за "Шериф-2". Для меня это был шок. Я вышел в основном составе команды, и мы выиграли 10:0 или 10:1. Свой первый матч я провёл хорошо. У меня была куча штанг и моментов. Никак не мог забить. По ходу матча судья назначил пенальти, а тренер кричит: "Пацула, бей". Я не ожидал, что мне доверят бить, потому что все ребята были старше меня на три-четыре года. Тогда я забил пенальти. Это был мой первый гол. В той встрече я натёр себе мозоль и шёл хромым на экзамен в 9-м классе. На матче присутствовал президент клуба. Моя игра ему очень понравилась. В конце месяца я получил 50 долларов: 25 – зарплата и 25 – премия за победу. Я вырос в Тирасполе на районе Вара. Получив первые деньги, я выставил всем ребятам во дворе. Поступил по-пацански.
- Твоя мама получила какие-то деньги при подписании первого контракта?
- Да.
- О какой сумме идет речь?
- Я знаю сколько, но не думаю, что стоит об этом говорить. Опять же, это был 1998 год. Нам дали хорошие деньги. Это была двухкомнатная квартира. Моя мама работала в ларьке, и мы скромно жили в однокомнатной квартире.

- Как дальше развивалась твоя футбольная карьера?
- Мне пообещали, что отпустят в какой-то другой клуб при наличии предложения. Мне было 16 лет. Я поехал на сборы с первой командой. 19 марта мне исполнилось 17 лет, в тот день меня крестили, и я дебютировал в "Шерифе", выйдя на поле в Дубоссарах против "Энергетика". Так скажем, совпало три праздника в один день (смеётся).
К концу сезона я завоевал место в основе. "Шериф" возглавил Иван Данильянц. Он выпустил меня в стартовом составе в домашнем матче против "Олимпии" из Любляны (10 августа 2000 года на городском стадионе Тирасполя "Шериф" и словенская "Олимпия" встретились в рамках квалификационного раунда Кубка УЕФА – прим.авт.). Тогда в команде играл Давид Муджири. Мы с ним конкурировали. Я не ожидал, что выйду в основном составе, а он останется на скамейке запасных. На выезде я тоже вышел в основе. Мы проиграли в Словении со счётом 0:3 и вылетели из Кубка УЕФА.
Так началась моя карьера в "Шерифе". Потом меня вызывали в олимпийскую сборную Молдовы. Тогда в команду приглашали футболистов 79-80 года рождения, а я был 83-го. Дай Бог памяти, в Словакии я сыграл так, что в 18 лет тренер Александр Спиридон вызвал меня в национальную сборную. Я дебютировал в товарищеском матче с Румынией. Мы играли в гостях. У них был на виду Георге Хаджи. В гостях мы проиграли 2:3 или 1:2. Я уже не помню (Румыния обыграла Молдову со счётом 3:2 в товарищеской игре в 2001 году – прим.авт.). Тогда за сборную играл Епуряну-старший. У меня просто глаза разбегались. С тех пор меня стали приглашать в сборную Молдовы.
- Евгений, как ты себя ощущал в первой команде "Шерифа", попав туда в юном возрасте?
- Как я уже говорил, я дебютировал в 17 лет, в день моего рождения. На тот момент в команде уже играл Важа Тархнишвили. Мои сверстники ещё играли по юношам, а я уже был в основном составе "Шерифа". Вот. Я был самым молодым в команде. Однажды я проходил мимо Важи и раззявил рот. Важа засмеялся, погладил по голове и говорит: "Биджо, что ты так смотришь на меня?" Я тогда был ребёнком. Конечно, мне было приятно тренироваться и играть с таким легендарным футболистом, как Важа Тархнишвили.
- Чувствовал ли ты себя звездой?
- Нет. Никогда не было такого, чтобы я себя чувствовал звездой.
- С кем из тренеров "Шерифа" тебе легче всего работалось?
- Михай Стойкицэ относился ко мне по-человечески. При нём я всегда играл в основном составе. Иной раз мне было неудобно перед коллективом. Когда я забивал гол, он меня подзывал к себе и давал мне "пять". Однажды за два дня до игры у нас был карантин. Спорткомплекса "Шериф" ещё не существовало, и мы жили в гостинице СДЮШОР возле городского стадиона в Тирасполе. Все номера были заняты, поэтому Стойкицэ оставил меня, Стаса Иванова и Важу Тархнишвили в своём номере и сам поехал домой. На той недели мы провели два матча с "Зимбру". В кубковой игре я забил два гола, и мы выиграли 2:0 или 2:1. Во втором матче я отдал два голевых паса. Забили Андрей Нестерук и ещё кто-то. За неделю мы "похоронили" "Зимбру", выиграли кубок и чемпионство. Стойкицэ – единственный тренер, который относился ко мне с душой и сердцем. Мне было приятно играть под его руководством.
- Помнишь, что кричали тебе болельщики "Зимбру"?
- А вы помните, что я им показывал?
- Как тебя встречали твои дворовые друзья, которые знали, что ты являешься игроком "Шерифа"?
- Я не мог кому-то отказать во дворе. Я старался всем помочь, потому что я вырос в однокомнатной квартире. Мне не в чем было тренироваться. У меня даже не было штанов, чтобы я мог выйти в люди. Жили мы не важно.
- Со временем у тебя появились деньги. Какая у тебя была самая большая зарплата?
- Началось с 25 долларов, потом стали платить 50, 100, 150, 400. В 17-18 лет я получал 1000 долларов в месяц. Правда, я три-четыре раза получил полную зарплату, потому что меня постоянно штрафовали. Плюс нам давали премиальные за победы, за выигрыш чемпионства и кубка. Для меня это было очень и очень много. До этого я никогда таких денег не держал в руках. Был стимул играть и зарабатывать. Я родился и вырос в Тирасполе и знаю, что не оправдал надежд болельщиков, близких и родных.
- После подписания второго контракта с "Шерифом" ты получил денежный бонус?
- Да. Я принёс все деньги маме. Она заплакала, взяла меня за шкирку и спросила: "Где ты украл эти деньги?" Мама повела меня в клуб к генеральному директору Николаю Ивановичу Зюзину. Он подтвердил, что я получил деньги при подписании контракта. Тогда уже мама вздохнула с облегчением.
- Хорошо получая в "Шерифе", как ты проводил свободное время?
- Если честно, меня всё это погубило очень рано. У меня никогда не было больших денег, а тут всё сразу появилось: машины, тщеславие, меня в городе все знали, все двери были для меня открыты, меня любили все девочки…
- Сколько у тебя было машин?
- Две сразу были. Президент "Шерифа" Виктор Анатольевич платил деньги, и я покупал машины. Мой первый автомобиль – "Ауди" 100 "Сигара", а потом была "Тойота Королла" 1995 года выпуска. В 2000 году я купил "Ниссан Премьера". Ещё не успел продать "Тойоту" на тот момент. Я катался сразу на двух машинах.
- У тебя была ещё одна трёхкомнатная квартира. Её тоже купил президент "Шерифа"?
- Нет. Я подписал контракт в 18 лет. Я назвал зарплату и сумму премиальных при подписании. То есть, мне дали деньги, и я сам себе купил квартиру.
- Какая была сумма бонуса?
- Я получил 25 тысяч долларов. На тот момент квартиры в Тирасполе стоили дёшево. За 8,5 тысяч я купил трёхкомнатную квартиру в центре города.
- У тебя ещё есть эта квартира?
- Да. Я оформил дарственную на маму. У меня эту квартиру никто забрать не смог и не сможет. Сейчас мы там с мамой проживаем.
- Бывало такое, что ты отдыхал всю ночь и приезжал на тренировку, так скажем, уставшим?
- Конечно. Очень много раз такое было. Когда меня начали ловить в Тирасполе, то после 11 вечера я нигде не мог появиться в городе, потому что об этом сразу узнавало руководство. Я стал уезжать в Кишинёв и Одессу. Допустим, я гулял всю ночь в Кишинёве, приезжал под утро и сразу шёл на тренировку. Тогда мне было 17-18 лет и здоровье позволяло. Я был молодым и перспективным. Все уважительно ко мне относились и хотели общаться со мной. Я не ожидал, что жизнь так резко может повернуться…
Появилось множество друзей, соблазнов. Не дай Бог, чтобы кто-то повторил мои ошибки. У меня были возможности уехать отсюда и зарабатывать большие деньги. Минимум я мог играть в России. Я провёл сборы с ярославским "Шинником". Меня хотели там оставить, но "Шериф" не отпустил. Они считали, что это не моя команда, хотя я очень хотел играть в России.
- Это правда, что какое-то время у тебя был персональный охранник?
- Да. Я ездил с охранником, чтобы соблюдать режим и не гулять. Такое продолжалось одну неделю. Охранник следил, когда я прихожу домой и что делаю. На тот момент у меня была любимая девочка. Кстати, её крестил Важа Тархнишвили.
- Говорят, у тебя был шанс уехать в Германию.
- Я уже потом узнал, что мог перейти в дортмундскую "Боруссию". Ещё я слышал, что мной интересовался московский "Локомотив".
- Когда ты начал чувствовать, что все твои похождения дают о себе знать?
- Не знаю, как вам сказать. Я залез в очень страшное болото. Я начал употреблять наркотические средства. На тот момент я не смог от этого отказаться. Я лечился во многих клиниках. "Шериф" раз пять давал мне шанс. Агент Важи и Давида Муджири хотел забрать меня в Грузию. Я пришёл в "Шериф" и рассказал об этом. Меня не отпустили и отдали в "Шериф-2", ФК "Тирасполь". После "Тирасполя" я год вообще не играл. Я находился в Москве на лечении.
- Как у тебя возникло пристрастие к наркотикам?
- Мне бы не хотелось об этом говорить. Это единственное, что погубило меня в жизни. Меня воспитала улица, поэтому я попробовал, что это такое. Сначала всё начиналось с дорогих наркотиков, а потом всё дешевле и дешевле. Со временем я уже не мог отказаться от этого. Врагу не пожелаешь такого. Это очень страшная болезнь. Я не употребляю наркотики сейчас. Я переосмыслил взгляды на жизнь.
- Ты когда-нибудь играл в состоянии наркотического опьянения?
- На футбольное поле я всегда выходил абсолютно трезвым. Когда человек зависим от наркотиков, то он не может полностью отдать себя спорту. Кто-то говорит, что я "завис" на поле или обрыгался… Это всё неправда.
- Говорят, что ты однажды потерял сознание в раздевалке, находясь в расположении сборной Молдовы.
- Это тоже неправда. Однажды я просто не вышел на тренировку и сказал, что мне плохо. Тогда меня отправили домой.
- Что ощущает человек в наркотическом состоянии?
- После иглы человек не ощущает полного удовлетворения от жизни. Даже если провести ночь с девушкой, всё равно не будет такого удовольствия, как от наркоты. Я сам это чувствую и знаю.
- У тебя нет сейчас необходимости в наркотиках?
- Я очень сильно этого боюсь. Это очень большая зараза. Не дай Бог сорваться.