В сентябре известный голландский полузащитник Квинси Промес неожиданно подписал контракт с клубом из второго дивизиона ОАЭ, генеральным директором которого является Илья Чебану.

Как Чебану оказался в Дубае? Правда ли, что клуб принадлежит миллиардеру из России? Сколько зарабатывает Промес? Где Чебану работает, помимо футбола, и как выучил семь языков?

Обо всем – в большом лонгриде от Sports.ru.

Хотел создать академию для отца, но партнер посоветовал клуб

– Вы провели последний матч в январе 2018-го, в 2020-м работали директором по работе с состоятельными клиентами МКБ (Московский кредитный банк). Что было дальше?

– В банке я проработал с 2018-го по 2022 год. Когда завершил карьеру, понимал, что хочу сделать новый шаг – научиться чему-то, посмотреть на жизнь за пределами футбола. На реадаптацию выделил три года, но получилось даже четыре. Дальше уехал в Дубай работать на себя. Там у меня компания, которая занимается консалтингом и финансами.

– Почему Дубай?

– В МКБ были серьезные клиенты, которые уехали из России. На тот момент еще ничего не происходило, но наши встречи проходили там, где им удобно, – в Эмиратах.

Я понял, что можно создать свою структуру и работать шире – не только в России. Все-таки всю жизнь я провел в разных странах, появился большой нетворк. Эмираты показались местом, откуда чисто технически проще работать. Позже случились события, и Эмираты стали центром компромисса между Россией и Западом. Все сошлось.

– В какой момент поступило предложение от "Дубай Юнайтед"?

– Я переехал в конце 2021-го, но продолжал работать на Москву. Полностью переместился через полгода, а предложение создать клуб пришло в августе 2022-го.

Изначально была идея открыть в Дубае академию. В том числе, чтобы перевезти отца, чтобы он занимался футбольными делами. Мой старший партнер предложил: "Зачем академия? Нужно сделать клуб". У него было желание создать полноценный клуб, чтобы развивать молодых игроков.



– Партнера зовут Сергей Ломакин?

– Партнер – инвестиционный холдинг LF Group (компания Ломакина, через которую он владеет акциями Fix Price – прим.ред.).

– Когда появились новости о переходе Промеса, медиа писали, что "Дубай Юнайтед" – клуб Ломакина. Хотите сказать, что он не владелец?

– Сергей не владелец. У клуба есть главный спонсор, который помогает, входит в совет директоров и принимает решения по развитию.

– Я слышал, что мечта Ломакина – построить свою сеть клубов, как у "Ред Булл".

– "Ред Булл" – отличный пример. Модель "Юнайтед" взята в том числе с него. Я жил в Австрии, когда Дитер Матешиц, с которым я познакомился еще в детстве, купил "Зальцбург". Тогда он назывался "Аустрия". Дальше на моих глазах получился "Ред Булл Зальцбург", потом – "Лейпциг". Наш пример – они. Мы тоже ищем игроков в Африке.

– В будущем у вас появится клуб в другой стране?

– Я не сторонник распыляться. Надо концентрироваться на одном проекте. У нас есть друг, который владеет кипрским "Арисом". Он очень агрессивно вышел из первой лиги в высшую, попал в еврокубки и на третий год стал чемпионом. Мне ближе такой формат: один проект, из которого выжимаем максимум.

Все-таки сейчас Африка не дает миллион талантов ежегодно, как все думают. Может быть, там есть 60 топовых игроков, и на них смотрят "Андерлехты", "Брюгге", "Нанты", "Лансы". Для начала – еще пять лет – нам надо концентрироваться на "Юнайтед" и соответствовать тому, что делает "Ред Булл".

Покупают африканцев, а зарплаты – меньше тысячи евро

– Вы создавали "Юнайтед" с нуля. Расскажите про самые запоминающиеся моменты.

– Сначала мы определили модель – находить игроков с большим потенциалом. Например, игроков с уровнем 10, которые сейчас на уровне 4. Наша задача – найти их дешевле, чем в среднем на рынке, и развить хотя бы до уровня 7-8. И когда я увидел африканцев, которых мы привезли в первое трансферное окно, после России я прямо завелся: у ребят по-сумасшедшему горят глаза – ради футбола они готовы умереть. А я тот человек, который ценит мотивацию и отношение к делу.



Сейчас к нам пришел Квинси. Целый день потратили на медосмотры, подписание контракта. В Эмиратах нужно чуть ли не кровью расписаться, сдать отпечатки пальцев. За пять минут до тренировки все закончилось. Квинси сказал: "Я побежал". Я сильно порадовался, что есть люди с таким отношением.

В целом Эмираты – сложный рынок. Даже Молдова намного более подходящая лига, потому что там нет лимита на легионеров. Но у нас работает академия. Мне кажется, через некоторое время она даст результат. Уже сегодня академия самая-самая лучшая по числу детей, узнаваемости и условиям для тренировок.

Возвращаясь к вопросу, запомнились три момента: глаза африканцев, отношение Квинси и развитие академии.

– Вы сказали, что модель – находить африканцев, а до этого – что Африка уже не дает много талантов и за способными игроками выстраивается очередь. Как в этом случае опережать другие клубы?

– Когда я закончил с футболом и перешел в банк, дорога там складывалась не на финансовых знаниях. Я не продавал себя как банкира или экономиста, потому что у меня нет таких знаний. Это больше про отношения с людьми. Так и в Африке – нужно найти ключ к ребятам через мам, пап, агентов, дядей, братьев.

В некоторых странах есть человек, который всем руководит. В других – академии, которые заинтересованы, чтобы их игроки ехали в правильные клубы для реноме. В экзотических странах есть талантики, которые нужно находить и ухаживать за ними. Наши люди больше полугода проводят там и пытаются найти ключики к хорошим игрокам.

– Сколько таких людей?

– Всегда – один, а всего летают четверо. На следующей неделе спортивный директор уезжает туда на месяц.

– Допустим, он увидит талант. Вы предложите ему контракт, в то же время контракт предложит клуб из второго дивизиона Франции или Бельгии. Понятно, что игрок поедет не к вам. Как быть?

– Вопрос тайминга. Нам нужно быть первее, чем французский или бельгийский клубы. Для этого надо находиться в Африке. Плюс отношение: африканцы должны чувствовать себя счастливыми. Если тебя полюбит африканец, он будет тренироваться пять раз в день и отдаст все-все-все, что у него есть. А если ты будешь для него просто белым человеком, тогда многого не жди.

– Какой бюджет "Юнайтед"?

– Не скажу цифры, но не самый большой в лиге. Где-то четвертый-пятый.

– Если говорить про порядок цифр, то в районе миллиона евро? Трех миллионов?

– Вы угадали. Где-то посередине.

– На что вы тратите?

– Самая большая статья расходов – административные. Команда в Эмиратах – не дешевая история: Дубай – дорогой город, где надо платить за каждый документ

– Соответственно, вы предлагаете высокие зарплаты?

– Нет, зарплатная ведомость – очень маленькая. Зарплаты даже не уровня первой российской лиги

– Меньше пяти тысяч евро?

– Меньше тысячи евро.

– Как на эти деньги прожить в Дубае?

– А какая у нас модель? Есть ребята в Африке, которые иногда не имеют обуви, чтобы играть в футбол. Они приезжают к нам, где есть все: бутсы, питание, уроки английского, поля, жилье. И самое главное – хороший тренер и возможность уехать в условную Францию. То есть они идут не за деньгами, а за мечтой.



– Про нет обуви – допущение?

– Я видел это давно в "Шерифе": парень приехал без обуви. Но в целом пара бутс в Африке иногда реально помогает общению с игроком, дают возможность забрать его к себе. У каждого из наших африканцев – сложная жизнь. Они получают копейки и в день зарплаты отправляют все деньги в Африку, где осталась куча родственников. Это реалии.

Мы не готовы предложить больше, но главное – клуб открыт. Мы говорим, что сами заинтересованы, чтобы у ребят получилось, чтобы они перешли на более высокий уровень. Но иногда даже на этом уровне замечаешь: получая тысячу долларов, люди считают себя счастливыми и что всего достигли. В этот момент их надо встряхивать разными путями. Объяснять, чтобы вспомнили, какая на самом деле цель.

– Из чего складываются доходы "Юнайтед"?

– Спонсорские контакты. Ждем, когда перейдем в Про-лигу – там будут поступления от ТВ. Если сильно постараться, на доходы от Про-лиги можно прожить сезон. От ТВ и билетов мы не получаем ничего, но нас никто и не знает. Может, с приходом Квинси получится привлечь внимание болельщиков "Спартака", обратить внимание спонсоров. Хотим транслировать матчи, например, во вконтакте. А дальше – доказывать игрой, что это интересный проект.

– Какая доля в доходах у основного спонсора?

– Думаю, чуть больше 80%. Кроме нее есть компании, которые с нами дружат. В этом сезоне их больше. Все имеют российские корни.

– Свои деньги вкладываете?

– На первом этапе вкладывал.

– Вы сказали, что Эмираты – сложный рынок и проще было создать клуб в Молдове. А почему не стали делать его там? Затраты – те же, зато есть еврокубки, связи и близость к Европе.

– 100%, делать там – выгоднее и удобнее. Лучший пример – "Петрокуб". Команда из села бюджетом в 600 тысяч евро. В этом году они попали в группу Лиги Конференций, до этого – проходили один-два раунда. А каждый раунд – 300 тысяч евро, то есть они отбивали бюджет. Плюс в еврокубках за них играет 11 молдаван, а пятеро – на замене.

Но мы решили, что сейчас Эмираты – правильное место, где нужно находиться. Страна сильно развивается экономически. Мы предполагаем, что в какой-то момент в Про-лиге будет такой же бум, появятся инвестиции. Тогда клуб получит с этого выгоду.

Второй момент – в Молдове нет уровня чемпионата, где может вырасти кто-то очень сильный. Нет competitive – то есть жесткой соревновательности, как в АПЛ. Чем интересна Англия: там каждый может обыграть каждого, причем в красивом стиле. Чтобы футболист рос, нужны три вещи: сильный тренерский состав, сильный тренировочный процесс и сильный соревновательный процесс. Последнего в Молдове не хватает.

– Во втором дивизионе Эмиратов конкуренции больше?

– Мы работаем с молодыми ребятами, а играем против взрослых команд, которые имеют по три-четыре легионера из Бразилии и Аргентины. На данном этапе соревновательный процесс устраивает. Для ребят это сильное сопротивление.

Жесткий лимит, шейхи раздают паспорта, к +40 привыкаешь

– Я ничего не знаю о футболе в Эмиратах. Расскажите несколько историй, которые его характеризуют.

– Самое удивительное, что на профессиональном уровне – в первых двух лигах – из 30 клубов только два частных. 28 – государственные. Они живут на дотации, это мешает развитию. В экономике у них получилось, в футболе немного буксуют.

Другая история – жесткий лимит, как когда-то в России: пять местных и шесть иностранцев. Правда, с иностранцами сложная схема. Можно заявить четырех безлимитных U-21, которые не играли за свои сборные. Так появляется возможность когда-нибудь их натурализовать. Как раз летом они выдали 35 паспортов бразильцам и аргентинцам. Это решение шейхов. Страна состоит из семи эмиратов, в каждом есть клубы, за клубами стоят шейхи. Любой шейх может выдать гражданство.

Еще из интересного – в 18 лет все мужчины идут в армию. Получается, ты растишь игрока в академии, а в самый важный год он пропадает из футбола. Когда возвращается в 19-20 лет, тяжело снова заиграть на высоком уровне.

Плюс мужчин обязывают к государственной работе. В прошлом году в "Юнайтед" были два полицейских и два-три человека, которые работали в аэропорту и ставили штампы в паспорта. Из-за этого по утрам они не тренировались. Страна специально сделала такую программу, чтобы люди не зажрались. Отказаться от работы нельзя – вызвать могут в любой момент. [Однажды] мы были на сборах в Латвии, и одного игрока заставили вернуться на территорию Эмиратов для государственных дел.

– Есть мнение, что все граждане Эмиратов – миллионеры. Ваши футболисты – тоже?

– Нет, но некоторые ребята самодостаточные. Получается интересно: есть африканцы, к которым нужно найти ключ, и есть эмиратцы, к которым тоже надо найти, но другой. Основное – это понять, что для местных футбол – не работа или мечта, а место, где они хотят получить удовольствие. Как мы ходим в театр или кино. Надо создать им условия, после этого ты завоюешь доверие. Все наши методики Лобановского, Романцева или какие-то европейские истории здесь не работают.

– То есть местные, как Борис Ротенберг – играют не за деньги, а за любовь к футболу?

– Мы с Борей – товарищи. В личной жизни он показался мне супернормальным человеком.

Но, если честно, я тоже не играл за деньги. Я вырос во время, когда мы мечтали быть футболистами. Например, у меня было две футбольных мечты. Первая – попасть в "Милан". Как это получилось: на Кубке Содружества "Спартак" обыграл мой родной "Зимбру". В следующем раунде "Динамо" Киев обыграло "Спартак", я порадовался и в детстве привязался к ним. Когда Шева перешел из Киева в "Милан", я стал болеть за них.

Вторая мечта – играть за сборную Молдовы. Искреннее говорю: хотел выигрывать, чтобы порадовать народ, который проходил через трудности.

– Каково играть, когда на улице +40?

– Когда я жалуюсь спортивному директору, что не вижу интенсивности и агрессии, он отвечает: "Не сравнивай цифры с Европой, потому что в +40 даже Канте бы не бежал и не отбирал". Но, мне кажется, можно адаптироваться. Я третий год в Дубае и даже бегаю в +40. Тренировки мы обычно проводим на закате, когда нет интенсивного солнца и влажности. Через полтора часа поднимается влажность – вообще ничего невозможно делать.



– Почему Эмираты буксуют в футболе?

– На самом деле они очень правильно развиваются. В этом году приняли закон: ребята, которые родились в Эмиратах, не считаются легионерами, даже не имея паспорта. Еще натурализовали двух перспективных игроков – одного из "Саутгемптона" и одного из "Монпелье", которые просто родились в Эмиратах. У одного парня родители из Камеруна и Сенегала, он дошел до Франции U-20, но рождение в Эмиратах позволило получить паспорт.

Катар и Саудовская Аравия завалили футбол деньгами: первые провели дорогущий чемпионат мира, вторые перебивают и без того высокие цены. А у Эмиратов я вижу направление. И главное – много коммерческих академий. На них большой спрос. Сами понимаете, большие люди ищут лучшее для своих детей. Сейчас академии переходят в профессиональное русло: федерация заносит в базу всех детей, общается с тренерами. Просит: "Как видите талант – сообщите". Все это с целью натурализовать.

Идет глобальная работа. За это – комплимент. А почему нет супервысокого уровня… Пять эмиратцев в составе – это тяжело даже в плане для тренировок. Если пять в старте, значит 10-12 игроков в заявке. Из-за этого качество тренировочного процесса невысокое. Даже если сравнивать с Россией: русский футболист не испанец, не Иньеста и не Хави, но может физически отбегать 90 минут – в этом плане эмиратцы слабее.

– Вы много раз сказали про академии. Сколько детей занимается в вашей?

– В прошлом году в нашей академии "Ла Лига" занимались 700 детей. В каждом возрасте получается несколько команд: они делятся на фан-фан, плюс-минус и перформанс-тим, куда отбираем более мотивированных ребят, которые хотят идти дальше. Разные команды одного возраста играют в разных по уровню турнирах.

Академия – коммерческий проект. Их даже две – "Юнайтед" и франшиза Ла Лиги. Но они могут помочь клубу, если будем находить одного-двух ребят в год.

– Сколько стоят тренировки в академии?

– Три месяца – чуть больше тысячи евро. Кто-то скажет, что недешево, но это реалии. В Эмиратах создали высокий уровень сервиса, и он достаточно дорогой. Как это работает: раньше налогов вообще не было, компании экономили большие деньги, но тратили их из-за высоких цен. В целом здесь можно попытаться дешево жить, но когда есть семья, дети и медицинские вопросы, становится очень-очень дорого.

– Для россиян Дубай – это как Турция, но поэлитнее. Ощущается, что в городе – толпы русских?

– Есть районы, где их много. Но мы их видим и слышим, потому что понимаем речь. Глобально в Дубай идет большой поток людей из Европы, Англии, канадцы едут из-за налогов. Рядом – Индия, до которой лететь три часа. Там скоро будет три миллиарда человек. И они едут, причем из разных слоев – рабочая силы и богатые, которые выбирают комфортное место для жизни. Чувствуется, что Дубай – намного сильнее Дохи, Джакарты и Куала-Лумпура.

– Все знают попсовые места Дубая. Расскажите про классное непопсовое.

– Наш район – Дубай Спорт Сити. В Дубае все грамотно построено. Каждый район имеет смысл. Палм-Джумейра –для отдыха, Марина – для красоты, даунтаун – центр бизнеса. Наш район – спортивный городок, где также живут люди. Вокруг – пять школ, пять детских садов. Самые богатые люди едут к нам по часу, чтобы отвезти детей в садик. Офигенная спортивная инфраструктура. Рядом – крикет и тренажерный зал. В 6 утра приходишь – куча людей.

Если человек хочет жить с семьей, получать образование и заниматься спортом, советую наш район. Но чаще всего нашим людям надо больше шика.

Зарплата Квинси – на карманные расходы, в клубе его не считают преспупником

– Промес. Как вы решили его подписать?

– До Квинси у меня была идея, что нам нужен игрок такого уровня. Почему она появилась – чтобы клуб мог доказать талантливым африканцам, что сюда стоит приехать. Все-таки команда второго дивизиона не очень интересна хорошему футболисту.

Я думал про Романа Еременко. Мы говорили с его братом, но не дошли до подписания. Потом было общение с очень сильным европейским футболистом. Одним из моих любимых. С легендой. Предложение его устроило – он ничего не просил. Но он до сих пор не определился, хочет ли выступать или уйти в другие проекты. Может, еще ответит.

Потом случилась история с Квинси. Его агент арендовал у нас поле. Промес тренировался на нем, и спортивный директор "Юнайтед" сказал: "Ты видел, у нас Квинси тренируется?" – "Да, знаю" – "Может, выйдем на его агента и заберем?" Так, в шутку. Я ответил: "Так зачем агент? Давай сразу наберем".

– Вы знакомы?

– С 2014 года. Мы с "Мордовией" играли против "Спартака". На обратном пути я попросил взять меня в самолет до Москвы, потому что дальше уезжал в сборную. В самолете сел с Темой Ребровым. Рядом – Глушак и Квинси. Мы провели весь полет вместе.

Потом через Глушака встретились в Москве. Дальше друг друга уже знали. Хоть Москва и большой город, все равно часто пересекаешься. Но мы не были самыми близкими друзьями.

– А Глушаков и Квинси – друзья?

– Что вижу со стороны – у них взаимное глубокое уважение. Для любого мужчины это важно. Они это ценят и кайфуют.

После разговора со спортивным директором я набрал Квинси. Он не ответил. Написал – тоже не ответил. Тогда я связался с Дэном [Глушаковым], объяснил ситуацию. Попросил помочь, чтобы Квинси вышел на связь. Уже через 20 минут созвонились с ним и на следующий день встретились.

Я сразу почувствовал, что ему интересен футбол. Он хочет играть. Он реально максималист. Потом оказалось, что у него был серьезный оффер, который на три года привязывал его к клубу из Дубая. Из-за сроков контракта он отказался, потому что хочет вернуться на другой уровень. Сейчас мы для него – правильная история, а он для нас – супермастер. Лучший игрок в Эмиратах во всех лигах. Второй – Сердар [Азмун].

Понятно, что есть Пьянич (интервью было до перехода в ЦСКА – прим.ред.) или опорник из "Кристал Пэлас", который перешел в "Шабаб". Но по тому, что люди могут сегодня показать на поле, Квинси – номер один.



– Оффер Квинси от другого клуба был лучше вашего?

– Контакт, который мы подписали, – это не контракт, который он должен подписывать. Вообще не его уровень. Не хочу спекулировать, но это просто на его месячные расходы. Такое же предложение мы делали месяц назад другому футболисту. Там не какие-то баснословные деньги. Просто стечение обстоятельств.

– Но это больше, чем у африканцев?

– Конечно, да. И больше, чем у главного тренера. Как вторая восьмерка РПЛ.

– 20 тысяч евро в месяц?

– Вторая восьмерка РПЛ.

– Учитывая, что Промес заперт в Дубае, важно проговорить, из-за чего это произошло. Сначала он пырнул ножом кузена и получил срок. Потом занимался контрабандой кокаина и получил второй срок. Зимой попал в аварию на сборе "Спартака" и скрылся. Сейчас скрывается от решения голландского суда. Вас не смущает, что преступник играет в вашей команде?

– Что значит скрывается от суда? Промес не скрывается от суда. Он подал апелляцию – она автоматически отменяет решение первой инстанции. Он не злодей. Ты можешь взять на себя ответственность кого-то судить?

– Промеса осудил голландский суд и выдал ордер на арест. Его должны экстрадировать, но этого не происходит, потому что Дубай не выдает.

– Дубай живет в рамках своих законов. Я уверен, что они делают все в рамках законодательства. И еще раз: Квинси подал апелляцию. Это значит, что может быть другое решение. Разве ты или я имеем право кого-то судить?



– Я не сужу. Я вижу решение суда – 6 лет за наркотики.

– Вот была история с Дзюбой, Быстровым и Карпиным, что Дзюба украл что-то. Чем это закончилось? Что вроде бы и не украл, что вроде бы хороший человек.

Есть дело Блаттера и Платини. Америка сказала: "Мы против коррупции". Вся эта история пошла от Америки, потому что России и Катару дали чемпионат мира, а Англия его не получила. Влиятельные люди затеяли свою игру. Блаттер и Платини потеряли должности, но в конце обоих оправдали. При этом они получили сумасшедший репутационный ущерб.

– В истории с Дзюбой не было суда – это футбольная байка. В случае Блаттера и Платини – ужасно, когда человека отменяют без решения суда. То же самое было с Менди, когда "Сити" отстранил его и перестал платить зарплату. Я против этого. В случае Промеса решение суда есть. Даже два – на полтора года и на шесть лет.

– "Манчестер" очень зависит от коммерции. Негатив им не выгоден – они продают позитив. Наш клуб на этом пока не зарабатывает. Мы не продаем билеты, у нас нет сумасшедших спонсорских контрактов. Соответственно, мы не обязаны принимать такие моменты во внимание.

То, что ты сказал, – личная жизнь Квинси, его ответственность и боль. Если бы мы пригласили в команду футболиста, который выиграл Лигу чемпионов, мы бы ведь не могли сказать, что тоже участвовали в победе, верно? Так и с Промесом – личную жизнь и футбол я не связываю.

Мы приняли решение душой и сердцем. В футбольном плане Квинси – один из лучших игроков Эмиратов. Он может помочь решить наши задачи и по примеру Кокорина с "Арисом" привлечь к нам внимание. Если эмиратцы не ходят на стадион, может быть, русские люди придут поболеть за Квинси. Для нас это будет успехом.

Если говорить про футбол, он регулируется ФИФА. По их правилам игрока можно заявить, если у него есть действующий контракт и трансферный сертификат. Оба документа у нас есть. Мы ничего не нарушаем.

То же самое с законодательством Дубая. Здесь нельзя быть просто клубом, как в России. Ты обязан быть компанией. У нас создана компания, которая подчиняется дубайскому экономическому департаменту. Мы соблюдаем все правила. Сегодня Квинси имеет резиденцию Эмиратов. Это доказывает, что с ним все окей.



– Хорошо, это ответ. Вы обсуждали с Промесом дубайскую тюрьму?

– Нет. Я был под впечатлением от его энергетики и горящих глаз, не хотел трогать. Только сказал: "Пришлю тебе номер главы нашего маркетинга и медиа. Я понимаю, что есть sensitive-темы. Поэтому все, что будем публиковать и говорить, будет согласовано с тобой" – "Супер, спасибо".

– В какой форме он приехал?

– Тесты – топ, тело – топ. Интенсивные тренировки провел хорошо. Но нужно дать время (Промес дебютировал в конце октября и забил в первом матче – прим.ред.). Главное – я уверен, что наш штаб может вывести его и команду на высокий уровень и продержать весь сезон.

У нас супертоп-специалисты. Физио Пепе Пастор работал в "Кубани", "Рубине" и "Ростове" периода Лиги чемпионов. Работал со Шварцем в "Динамо": Многие говорят, что [та команда] отлично бежала из-за Пепе, а не Шварца. Другой испанец Лазаро на последней Копа Америка он был тренером по физподготовке сборной Ямайки. Есть уругваец Хоакин, который работал в системе "Удинезе". Он больше занимается индивидуальной работой и укреплением организма.

– При этом главный тренер-голландец работал в основном в юношами и не имеет лицензии Pro.

– Мы понимали, что у него нет огромного опыта в профессиональном футболе. Больше – в детско-юношеском. Но большой плюс – он давно в Gulf (Персидский залив – прим.ред), а это важно. Если приведешь сильного европейского тренера, он может не разобраться в специфике – и ничего не получится.

– Вы вспомнили спортивного директора, который первым в шутку предложил подписать Квинси. Кто он?

–Он из Латвии, его отец – африканец, поэтому он хорошо говорит на французском. Он играл, дошел до сборной Латвии U-19. Дальше был агентом, там не очень получилось. Потом перешел на работу в клубы, как менеджер выиграл Кубок Латвии.



Есть фильм с Брэдом Питтом про статистику ("Человек, который изменил все" – прим.ред.). У нашего спортивного директора баланс между статистикой и понимаем африканской натуры. Он разговаривает на французском и знаком с континентом. Понимает, что там огромный потенциал. У него есть аналитики, которые работают в Лиге 1. Он показывает им игроков, слушает заключения. Переманил двух специалистов из "Динамо" и "Локомотива" – скаутов, которых никто не знает, но у которых очень хорошие глаза. Это важно, потому что африканцы не всегда могут показать статистику.

– Нарезки матчей тоже не посмотреть?

– Да. Из-за этого наши люди находятся там по полгода. Им розданы три камеры. Они снимают матчи, дальше отправляют их аналитикам. Не могу сказать, что это вау, но как можем.

Более того – мы единственный клуб в Эмиратах, который снимает игры и дает открытый доступ к wyScout. Это тоже шок. Нам нужно искать эмиратцев, а мы их просто не можем посмотреть. В Про-лиге есть трансляции, но они не выкладывают записи в статистические сервисы.

Эмираты – очень специфический регион. Но у бизнесменов есть чуйка. Мы считаем, что скоро в Про-лиге сильно улучшатся условия, появятся другие деньги. С нашей экспертизой мы сможем содержать клуб.

Иньеста согласился, но потом задумался

– Вы сказали, что до Промеса вели переговоры с сильным европейским футболистом. С кем?

– Я говорил про Андреса Иньесту. Мы познакомились в Эмиратах. Он живет рядом со мной и сам спросил: "Не рассматриваете меня к себе?"

Для Эмиратов у нас очень организованная команда. С хорошими тренерами, физиотерапевтами и качественной инфраструктурой. В государственных клубах это хромает. Андрес играл за большие деньги в Рас-эль-Хайме, но чувствовал себя некомфортно из-за не самого профессионального подхода. Они вылетели из Про-лиги и сейчас одни из наших конкурентов за повышение в классе.

В итоге мы сделали оффер. Через Андреса хотели усилить не только команду, но и тренерский штаб и академию. Задействовать его в разных направлениях.

– Он отказался?

– Когда сделали предложение, он взял паузу. Позже ответил: "Понимаю, что вы хотите в Про-лигу. Что я нужен вам как большой помощник на поле. Но у меня сомнения, хочу ли я пылить еще один сезон. Может, пришло время перейти на другую должность". Он пообещал, что скоро вернется с конкретикой. Но мы уже не сможем и близко повторить предложение. Вариант отпадает. Хотя даже Квинси просил: "Привези его".

– Не можете сказать спонсору, чтобы выделил денег?

– Мы таким не занимаемся. Зачем? (после записи интервью Иньеста объявил о завершении карьеры – прим.ред.).

– С точки зрения рекламы было бы супер.

– Я не тот человек, который знает силу рекламы и маркетинга. Я рос во время, когда люди производили своими руками. Для меня футбол – про развитие, вкладывание ресурсов. И Иньеста для меня – феноменальный игрок. Человек футбола. Если связываться с ним, хотелось бы передавать его знания дальше, потому что они бесценны. Такого стало намного меньше. Раньше были Аленичев, Титов, Карпин, Мостовой. Сегодня есть рабочие лошадки, но нет мастеров.

– Вы действительно предлагали Иньесте те же деньги, что и Промесу?

– Если брать общую сумму – да. Ровно столько же. Он принял все условия.

– Как вы познакомились?

– Впервые пересеклись, когда мы с "Вислой" играли против него в Лиге чемпионов. На выезде проиграли 0:4 – это была первая официальная игра Пепа Гвардиолы как тренера "Барсы". Дома обыграли 1:0. На следующий год снова встретились в Лиге чемпионов, когда я был в "Рубине".

Андрес рассказал, что перевез в Дубай семью. У него здесь учатся все четверо детей. После ухода из "Эмирейтс" решили остаться в Эмиратах еще на год. Встал вопрос – чем заниматься. Наш проект был ему интересен, чтобы играть. Из-за этого возник разговор, чтобы мы подумали. Не так, что я навязывал ему себя и козыряю, что знаком. Сам по себе он скромный человек, любит свой уголок, семью.



– С Иньестой вы говорили на испанском, а всего знаете пять языков?

– Пять – очень хорошо: русский, молдавский, английский, немецкий и польский. Итальянский и испанский знаю в разговорном формате. Молдаванам легко их учить, потому что они похожи на родную речь. Некоторые считают, что наш язык похож на французский, но мне он совсем не заходит. Хотя, если буду читать текст на французском, пойму, что написано.

Испанский мне очень нравится. Я занимался им, когда играл в "Рубине". Тогда в команде была большая испаноговорящая диаспора. Чтобы общаться, я брал индивидуальные уроки, а позже – продолжил практиковать. Сейчас наш тренер – голландец, но в 17 лет он уехал в "Мальорку", поэтому говорит на испанском.

– У вас дар к языкам?

– Думаю, стечение обстоятельств. Изначально я разговаривал на русском, в первый класс пошел в русскую школу. Сейчас точно думаю на русском и перевожу на все языки из русского.

Во втором классе отец отдал меня в молдавскую школу, чтобы я выучил язык. Там я изучал еще и английский. Когда приехал в Россию, удивился: в Казани никто не разговаривал на английском. Обафеми Мартинс от этого был просто в шоке.

После Молдовы поехал в Австрию. Понимал, что у меня есть два года и два экзамена, которые надо защитить на немецком. Жизнь заставила выучить. В Польше начал заниматься бизнесом, появились юридические вопросы. Чтобы погрузиться в них, снова нужен местный язык.

Итальянский и испанский – просто фан, мне они нравится.

Кто украл у Тедеско 100 тысяч и как правильно тратить?

– Как-то вы сказали, что с 18 лет – в инвестиционном бизнесе. Как к этому пришли?

– Мой лучший друг – Саша Епуряну. В 17 лет мы выиграли Кубок Молдовы. Саша играл, я был на замене. После этого Саша ушел в "Шериф" – это до сих пор самый дорогой трансфер в истории страны. А я уехал в Европу. Из профессионального футбола вернулся в молодежный – в академию "Клагенфурта". За пару лет до этого, в 2002-м, Швейцария, Германия и Австрия запустили национальную программу развития футбола. Первые выпускники – как раз наш 1986-й. В Германии по этому возрасту выпустились Нойер, Хуммельс, Хеведес, Озил.

Однажды я прилетел в Москву, чтобы увидеть Саню. 2007-2008 год, все феерят, все доступно. Но все показалось очень дорого. Я понял: нам не хватит на то, о чем мы мечтали. Тем более я не лучший футболист мира, а самый среднестатистический. Появился какой-то комплекс или забота, что нужно беречь и приумножать то, что есть. Отсюда все пришло.

– Куда была первая инвестиция?

– Недвижимость. До сих пор большой портфель состоит из недвижимости.

– Даже зарабатывая 3-5 тысяч евро в месяц, ничего не купишь. Вы копили?

– В 17 лет за победу в Кубке я получил больше, чем 3-5 тысяч. Потом играл за чемпионов Польши и в Лиге чемпионов. Мы зарабатывали и правильно инвестировали.

– Я слышал, что в Польше вы купили отель.

– Да, где-то в 2008-м. Купил метры и привел туда отель, к которому не имею отношения. Хороший бренд, который случайно появился. Я долго не раздумывал и согласился.

В этом нет ничего особенного. Некоторые футболисты "Зенита", "Динамо" и "Спартака" делают то же самое. Это не какая-то заоблачная история. Вот Fix Price – заоблачная: минимум инвестиций – максимум возврата.

– После карьеры вы устроились в МКБ. Как это получилось?

– Когда еще играл, через товарища случайно познакомился с партнером Романа Авдеева – Николаем Каторжновым. Сейчас он председатель правления банка, а в тот момент был акционером. За обедом он сказал: "Как понимаю, ты заканчиваешь. Когда закончишь – найди меня, есть идея. Мы недавно приобрели банк МКБ, будем развивать его. Хотим, чтобы ты сделал такой продукт как консультация и ведение дел профессиональных спортсменов".



Я был в шоке, потому что давно думал об этом. Когда в 2010-м приехал в "Рубин" и посмотрел, как живут российские футболисты, понял: им нужна помощь, чтобы правильно управлять капиталом и возможностями. Записал в дневнике, что было бы хорошо когда-нибудь создать а-ля private banking или консьерж-сервис для российских футболистов. Когда услышал похожие слова от Николая, ответил: "Вы не поверите. 10 лет назад я думал о том же".

Завершил карьеру и пошел по этому пути. Посчитал, что это хороший вызов и новая жизнь, где получу опыт и знания.

– Что не так было с игроками в "Рубине"?

– Речь не про что-то плохое. Просто я понимал, что в Европе все выглядит по-другому.

Две истории, которые я почувствовал. Первая – мы ни о чем не заботились: никто не переживал, что могут быть сложные времена. Вторая история – я не чувствовал у людей амбиций уехать в условную "Боруссию" или "Арсенал". После двух чемпионств наступила расслабленность. Живем как живем.

То есть речь даже не про финансы, а про мировоззрение, подход к жизни. В спорте этим должны заниматься агенты или родители. Когда есть ресурс – деньги, талант или просто игра в сильной команде – в Европе из него выжимают максимум. А у нас был сумасшедший потенциал, но мы ни о чем не заботились.

– В МКБ вы работали в фэмили-офисе для спортсменов. Чем конкретно вы занимались?

– Главное – дать понимание реальности. Да, сегодня ты играешь в "Спартаке" и можешь многое себе позволить, приехать в самый дорогой ресторан на самой дорогой машине. А рядом с тобой будет сидеть человек из "Газпрома". Твой "Спартак" через три года закончится – но человек из "Газпрома" продолжит там работать.

Важно понимать, что не всегда будет легко. Поэтому то, что есть, надо сохранить. Речь не про преумножение богатств, а про подход к жизни. Мы должны четко понимать, где мы и что может случиться. И быть к этому готовыми.

Моя задача была – рассказать это ребятам, потому что в российском футболе отсутствует спортивный менеджмент. Посмотреть на главные клубы: спортивных директоров нет, директора академии не сказать, что суперличности. А агенты просто продают красивую жизнь: могут устроить в хороший клуб на хорошую зарплату, но не занимаются воспитанием и постановкой целей.

– В фэмили-офисе были опции управления капиталом, юридическая поддержка, страховая забота о родителях.

– То, что ты назвал, предлагают в каждом финансовом институте РФ из топ-20. Private banking есть в "Сбере", ВТБ и так далее.

Я занимался другим. Мы уже говорили про ключ к африканцам. Так и в случае с российскими футболистами – я больше понимаю их специфику. Менеджер в банке видит, что игроку приходят пять миллионов в месяц, и смотрит на них как на пять миллионов. А я знаю, что сегодня это пять миллионов, а через три года может быть ноль. Поэтому больше занимался объяснением, чтобы человек принял осознанное решение и поменял отношение к некоторым вещам.

Есть футболисты, которые получают большой контракт и сразу арендуют чартер. Это же большая трата, которая себя не оправдывает: можно полететь хорошими авиалиниями в бизнес-классе в 20-30 раз дешевле, потому что бизнес-класс – две тысячи, чартер – 60 тысяч.

Я говорил, что надо уменьшить ненужные траты и не думать, что море по колено. Если так относишься, в будущем будет подушка безопасности. То есть я занимался объяснением реальности, а не вау-вещами вроде венчурного бизнеса и умножения капитала на икс.

– Например, вы объяснили, футболист все понял. Дальше он хочет зарабатывать вне футбола. Какие советы вы давали?

– Я не был руководителем инвестиционного отделения. Если кто-то хотел зарабатывать, мы приходили туда, сотрудники давали идеи и предложения. Ребята определяли, хотят ли они инвестировать в России, в Америку, в хайтек или куда-то еще. Статистика подтвердила, что наши управляющие хорошо ведут портфели.

Я никогда не говорил, что, работая со мной, все будет хорошо. Я говорил, что если делать правильные вещи, они приведут к правильному результату. Мой подход не про то, что я какой-то уникальный или знаю то, чего не знают другие. Он из детства, когда мы выживали. Чтобы выжить, надо встать и пойти что-то делать. Позже приходит опыт, знания и понимание: даже если приложишь все силы, может не получиться. Это надо принять и идти дальше.

Я никогда хотел быть самым богатым, не работал за деньги. Просто играл в футбол и рад, что на каком-то этапе пришло предложение с хорошими деньгами. Эти деньги помогли выстроить жизнь. За счет футбола я много познал, пожил в шести странах и в 12 городах, выучил семь языков, познакомился с кучей людей.

Может быть, я максимально старомодный. [Например,] не понимаю Медиалигу и не разбираюсь в ней. Но понимаю, что надо работать, думать, принимать ответственность и помнить, что легко не будет. Не бывает так, о чем некоторые мечтают: "Заработаю миллион долларов и буду жить как красавчик". Так не работает.

– Вы не рассказывали о клиентах, но в 2020-м выяснилось, что один из них – Доменико Тедеско. Как вы начали работать?

– У меня много контактов в российском футболе. Плюс я говорю на немецком. Когда Доменико назначили в "Спартак", клуб нас познакомил, чтобы я снял с него часть забот: документы, регистрация, куча всего.



Например, Доменико – нерезидент, а открыть счет иностранцу в России не так легко. Нужно собрать и подписать много бумаг, большинство из них – на русском. Каждый новый документ вызывает опасения: "А что я подписываю?" Я занимался такими вещами. Ничего особенного не делал.

– То есть инвестированием не занимались?

– Нет, этим занимался брат его жены.

– В 2020-м у Тедеско украли 100 тысяч рублей, заявителем по делу были вы. Что там случилось?

– Он получил сообщение от спартаковского тренера по физподготовке. Не реального тренера, а человека, который представился им. То есть Доменико написали в вотсап с российского номера, фотография на аватарке была фотографией тренера по физподготовке. По-моему, его звали Александр.

В сообщении попросили перевести деньги маме или сестре. Доменико не мог сделать это и попросил меня. Я перевел со своего счета. Потом оказалось, что писал не тренер, а жулики. Пришлось подать заявление.

– Мошенников нашли?

– Да. Они просили деньги у разных людей и пытались обмануть еще Запашных.

– Вам вернули 100 тысяч?

– Не вернули, но со мной рассчитался Доменико, потому что я выполнял платеж по его просьбе.

Какое вино выбрать?

– Сейчас вы зарабатываете больше как рантье или бизнесмен?

– И так, и так. У меня никогда не было задачи заработать все деньги мира. Просто хотелось не потерять их, потому что сегодняшние города дают возможность потерять очень быстро. Сейчас у меня есть капитал, который позволяет жить комфортной жизнью. Не летать в бизнес-классах. Я простой человек.

– Ваша компания в Дубае – продолжение тех услуг, которые оказывали в России?

– Чуть-чуть видоизмененных. Здесь я больше работаю с корпоративными клиентами. Мы занимаемся консалтингом в плане конструирования желаний. То есть наши клиенты – успешные руководители и владельцы компаний, которые хорошо знают бизнес, но не имеют международной экспертизы. Мы даем эту экспертизу и предлагаем рабочие решения.

– Кем вы видите себя через 10 лет?

– Хотел бы попасть на концерт Челентано или просто увидеть его живьем. Хотел бы летать и посещать хорошие футбольные матчи как болельщик. Может, с друзьями-футболистами открою винодельню в Молдове. В целом хочу, чтобы близкие были здоровы и чтобы мы всегда были вместе.

– Лучшее вино, которое пробовали?

– Сейчас многие считают лучшим вино из Napa Valley в Америке. Каберне или даже купаж каберне-мерло. Оттуда же – шардоне. Оно такое ванильное, сливочное, просто космическое. В Европе я сторонник бордоских вин. Кстати, Молдова находится на той же широте, что Бордо. У нас растут те же сорта винограда. Но нет таких виноделов и молодая лоза, потому что после запрета 1986 года в стране вырубили много виноградников.



Люблю некоторые регионы Испании. Например, Риоху, но не всех производителей. В Реберо-дель-Дуэро тоже есть хорошие вина. Знаю, что Юрий Палыч предпочитает их. Но пока я очень молод. Не забуду, как Александр Дюков сказал: "Все начинают с мерло, а заканчивают пино-нуар". Мерло – это Бордо, а пино-нуар – Бургундия. Я пока где-то посерединке.