Вице-капитан "Мордовии", молдавский вратарь Илья Чебану дал большое интервью "Евроспорту", в котором рассказал о своей карьере, общении с Робертом Левандовским и самом странном тренере в своей карьере.

– Сколько у вас высших образований?
– Пока два. Закончил бакалавриат спортивного университета в Кишиневе по специальности футбольный тренер. И магистратуру румынского университета как специалист по физподготовке. Сейчас снова учусь.

– Где?
– На факультете спортивного менеджмента и маркетинга в университете Йохана Кройфа. Случайно получилось. Узнал, что УЕФА организует мастер-курсы для бывших звезд футбола. Спросил у друзей, как на них попасть. Ответили, что действующему игроку нереально, но предложили на выбор два заведения: институт в Ливерпуле и Барселоне. Я выбрал второй вариант и не жалею. Серьезное место.
– Как поняли?
– В группе есть действующие менеджеры хоккейных клубов, люди, которые занимаются трансляциями. Даже Финнбогасон (нападающий сборной Исландии – прим. Eurosport.ru) учился в этом университете, только на другом курсе.
– Вам еще долго?
– В онлайне обучение длится 14 месяцев, еще два даются для подготовки к защите диплома, которая пройдет в ноябре в Барселоне. Но я уже начал писать работу, тема – «Развитие детско-юношеского футбола на государственном уровне в республике Молдова».
– Последняя книга Дмитрия Комбарова – биография киллера Леши-Солдата. Что читаете вы?
– Болельщики подарили про Льва Яшина. До этого читал учебник Грэхема «Разумный инвестор».
– Как спортивный менеджер, вы согласны, что профессиональные клубы не должны жить на деньги госбюджета?
– Полностью. Единственное, на территории СНГ некоторые виды спорта нуждаются в хорошей инфраструктуре. Я бы на месте государства направлял средства «Газпрома» или РЖД на развитие спортивных объектов. А зарабатывать должен, конечно, клуб. Как и учиться тратить меньше, чем заработал.
– У «Мордовии» нет ни одного спонсора. Это проблема клуба или страны, в которой никому не интересен спорт?
– Это постсоветские остатки. Мы привыкли, что у нас жесткая вертикаль власти, все упирается в одного человека. В случае с «Мордовией» – в главу республики. И каждый надеется, что если возникнут какие-то проблемы, он решит вопрос. Я не критикую, просто говорю, что в странах бывшего СССР так функционирует система. Но считаю, что это переходный период. Попозже мы придем к чему-нибудь хорошему.
– В Молдавии так же?
– Там государство вообще не поддерживает спорт, не развивает инфраструктуру, потому что есть много других проблем. В местной Премьер-лиге играют 11 клубов, которые существуют на деньги частных спонсоров. И я считаю, что в плане администрирования молдавский футбол на правильном пути. Просто не хватает средств, чтобы был результат. Но в большинстве клубов все выстроено по-честному: столько-то денег, на них и живем. Конечно, есть ситуации, когда команды снимаются с чемпионата или президенты уводят их с поля из-за судейских ошибок. Но в целом, те, кто прислушивается к советам федерации, живут нормально. Даже лучше, чем провинциальные российские команды.

– Вы застали Молдавию в 1990-х. Страна в те годы – это жесть?
– Помню, как в первом классе по купонам получал творог и молоко. Но вообще там у каждого свой огород, плюс реки, озера – с голода никто не умирал.
– Баррикады видели?
– Мы жили на выезде из Кишинева, дальше дорога шла в Тирасполь. Бывало, что перед сном слышал автоматные очереди. Сейчас уже все нормально, Приднестровье тесно сотрудничает с Молдавией, хотя у них своя валюта, отдельные номера машин. Вообще, я не политолог, но хочу сказать, что вся та ситуация сложилась по желанию маленькой группки людей, а не целого народа.
– За последние 20 лет в стране произошли несколько переворотов. Как они отразились на жизни?
– Мне кажется, Молдавия потеряла в душе. Когда я уезжал из дома 12 лет назад, запомнил доброжелательных людей с большим сердцем, которые всегда готовы помочь. Сейчас приезжаю – люди озлоблены. Понятно, что из-за ситуации в стране не до улыбок. Но я подмечаю, что многие злые, больше думают о себе, а не об окружающих. Немного не хватает образования и культуры в поведении. Это все идет от того, что так ведут себя наши правители. У них наверху бардак, и этот бардак переносится на повседневную жизнь.
– Зачем в 17 лет вы уехали в Австрию?
– Перед этим мог перейти в московское «Динамо». Приехал на просмотр в дубль, где главным работал Силкин, а тренером вратарей – Клейменов. По итогам сбора оставили меня и Тоху Шунина. Я вернулся домой, рассказал обо всем отцу, но он не отпустил в Москву. Посчитал, что в 17 лет рано уезжать – лучше закончить школу. Тем более меня уже брали в первую команду «Зимбру».
– Но вы все равно ушли.
– Через полгода поступило предложение съездить в Германию и пройти тесты в «Карлсруэ». В этот момент там числился Иван Саенко. Правда, он занимался вопросами перехода в «Нюрнберг», поэтому отсутствовал в городе. А человек, который меня туда привез, – его хороший знакомый. В итоге две ночи я спал в квартире Вани.
– А дальше?
– Виза продолжала действовать, я заехал к друзьям в Австрию. Они посоветовали пройти тесты в местном «Кертене». Все удачно сложилось, и мы с отцом (Павел Чебану – лучший футболист Молдавии за последние 50 лет, президент Молдавской федерации футбола – Прим. Eurosport) решили, что лучше быть под присмотром: в Австрии жил его бывший одноклубник с семьей. В итоге я поступил в академию, а через неделю меня устроили в дубль команды из третьей лиги. Хотя в Кишиневе со мной уже были готовы подписать профессиональный контракт, платить деньги.
– Что за академия?
– Клагенфурт – центр земли Каринтия, и в нем, как в административном центре, создана специальная гимназия. Это не университет, а как наш техникум. В нем ты имеешь возможность получить хорошее образование, которое помогает во многих сферах, и при этом трижды в неделю тренироваться по утрам и каждый день – по вечерам. Помню, что на учебу приезжали ребята, которые жили в 60-70 км от города. Даже Погатеца видел, он выпустился на год раньше меня.
– Учились на немецком?
– Да, хотя до приезда в Австрию языка вообще не знал. Познавал в процессе. Тренировки начались 22 июля, учеба – 15 сентября. Приходилось после тренировок допоздна засиживаться с книгами. Сначала тупо зубрил слова – выписывал и переводил. Дальше работал над правописанием. В той семье двое детей со мной занимались – диктовали предложения, потом проверяли.

– Чего в Европе больше всего не хватало?
– Советской души. Иногда ребята удивлялись, когда некоторые вещи я делал просто так. Например, видел, что на вокзале человеку тяжело, и брал его сумку.
– Это странно?
– У них пока человек не упал – не помогут. Они отзывчивые, если попросишь. Если нет – никто не лезет в твою жизнь. Поэтому когда я без спроса предлагал помощь, боялись и искали, где подвох.
– Какие условия были в низших австрийских лигах?
– Идеальные поля, освещение даже в четвертой-пятой лиге, раздевалки, горячая вода, полные трибуны, хотя и небольшие – тысячи на три. Зрители приходили съесть сосиску, выпить бокал пива, увидеть ребят, 70% из которых – местные. И просто ловили кайф. Я сам часто приезжал на игру ради этой сосиски и хорошо проведенного времени. И тот же Саранск должен развивать такую культуру. Не ждать обязательно победы, а просто радоваться, видя парней.
В Австрии после матча игроки могут постоять вместе со зрителями с бокалом пива. И каждый скажет все, что считает нужным. Только в европейской форме. А не в российской, где матерят, вызывают на трибуну и хотят, чтобы слушали.
– Почему уехали из Австрии?
– На сбор приехала «Висла» и обратилась к польскому тренеру вратарей «Штурма»: «Нет ли у вас молодого кипера, который в перспективе мог бы стать номером один?» Я уже играл в «Капфенберге», но тренер позвонил: «Не хочешь на просмотр?» Провел три игры по тайму на ноль и подписал контракт на три года.
– Польские фанаты особенные?
– Помню дебют за клуб в чемпионате. Первый год, четыре тура до конца сезона. Если выигрываем, становимся чемпионами. Играем с аутсайдером, поэтому половине состава дают передохнуть, потому что скоро полуфинал кубка. Из-за этого я в составе. Первый тайм горим 0:2. Болельщики кричат: «Висла», где ваши амбиции?» Без мата, ничего особенного.
– Что дальше?
– Вышли на второй тайм – стадион поет. Выиграли 5:2. Этот тайм мы играли как «Барселона»: все получалось. И вот эти песни – серьезное отличие от остальных стран. Это не просто кричалки с двумя-тремя словами, а песни по минуте-две. И каждая что-то значит. В них фанаты вспоминают какую-то игру, футболиста. Когда нас награждали золотыми медалями, каждому игроку давали микрофон, и он начинал свою любимую. И на площади ее подхватывали 50 тысяч болельщиков.
– Награждение проходило в центре города?
– Сначала проезжали через весь Краков на автобусе, потом выходили на балкон ратуши. А она находится на площади, которая считается самой большой в Европе.
– Что еще удивляло?
– Каждый год отправлялись в американское турне, потому что в Чикаго и Торонто живет много поляков. Там постоянно проходили встречи с болельщиками – залы полные. Или играем с «Чикаго Файр» – стадион забит одними поляками. И это в США.
– Атмосферно.
– Кстати, у «Вислы» есть два клуба-побратима – «Лехия» и «Шлёнск». Помню, весь чемпионат мы отставали от «Леха», где играл Левандовский. За пять туров до конца сыграли с ними 1:1, осталось пять очков разницы, они уже подумали, что чемпионы. Но за два тура до конца мы неожиданно оказались впереди. И тут встреча с «Лехией».
– Так.
– Пропускаем от нее – 0:1. Дальше 1:1. 1:2. Мяч попадает в нашу штангу. На 70-й минуте воспитанник «Лехии», который играл у нас, забил со штрафного. И тут весь стадион запел его имя. Это фантастика. То есть стадион болел за обе команды. Просто непередаваемые эмоции. Причем в конце мы все-таки выиграли, и болельщики обеих команд были счастливы.
– Против Левандовского сложно?
– Играл против него раза два-три, однажды он забил мне. Сволочь. Там вообще такая история: в первый мой сезон в Польше он выступал во втором дивизионе за клуб из пригорода Варшавы. Стал там лучшим бомбардиром, и вроде бы наш спортивный директор договорился с ними. Сказал: «Сейчас улетаю в отпуск в Грецию. Как вернусь, подпишем его». В этот момент за Робертом приехал Францишек Смуда из «Леха». В итоге Левандовский забивал нам в каждой игре. Но в тот момент лучшим нападающим страны все-таки считался Павел Брожек.
– Общались с Левандовским?
– Нет, но знаю интересную историю про него. В 2009-м у него имелось предложение из России на очень большие деньги. Он мог получать в три раза больше, чем ему дали в «Боруссии». Но Роберт отказался. Русский клуб думал, что агент набивает цену, связался с игроком, в итоге он сам подтвердил: «Это мое желание не переходить в Россию».
– Какой клуб его приглашал?
– Могу сказать, что не из Москвы.

– В «Висле» вы в основном играли за дубль.
– Да, только там все устроено не как у нас. Дубль играет не за день, а на следующий день после основы. Причем не где-то в лесу или на базе, а на центральном стадионе. И если у главных команд матч «Легия» – «Висла», то у дубля – «Висла» – «Легия». Поэтому там не возникает российского вопроса: отдать парня дублю или выпустить завтра на две минуты? В Польше, если мало сыграл за основу, на следующий день едешь в другой город и проводишь полный матч вместе с молодежью. Такие зарубы получаются.
– В один год вы стали чемпионом в главной команде и в дубле.
– После заключительной игры основа улетела в американское турне. Получается, дубль остался без усиления, а ему нужно обязательно выиграть. До последней минуты была ничья, но на 92-й вратарь побежал на угловой: скинул, забили – победа. И вот мы приземляемся в Чикаго, звонит отец: «Ура, Ковальчук!» То есть хоккейная сборная стала чемпионом мира. Я начинаю кричать на весь салон. И тут ребятам дозвонились из Польши и рассказали про победу дубля. Они тоже начали радоваться.
– Вы болели за российскую хоккейную сборную?
– Конечно. Когда в Чикаго крутили повтор финала, я никому не дал спать. Потом мы поехали в Торонто, с чехом-одноклубником посетили Зал хоккейной славы. Дальше я хотел приобрести свитер Малкина, обошел три-четыре официальных магазина НХЛ. Мне отвечали: «Ар ю крэзи? Русские вчера стали чемпионами, их форму нигде не купить, даже клубную». Но один парень предложил сделать на заказ. Я заплатил приличную цену – намного дороже, чем за футбольную. На следующий день сидим с командой, ужинаем, мне приносят сверток. Раскрываю – Малкин, «Питтсбург». Все на меня смотрят: «Ты, что, дурак?»
– Чувствовали негатив от поляков?
– Мы постоянно выигрывали, все были довольны. Склоки начинаются в сложные времена. Просто случилась пара разговоров с ребятами: «Ты русский?» – «Нет» – «Ты румын?» – «Нет» – «А кто ты?» – «Я молдаванин». Пытался объяснить, что у нас есть связи и с теми, и с теми. А они рассказали про Катынь, про эту ситуацию с Россией. Но футбол вне политики, я пытался уйти от подобных разговоров.
– Как на вас вышел «Рубин»?
– Это случилось еще до Польши. Я выступал за молдавскую молодежку, в которой самым старшим считался Саша Гацкан. Он был игроком «Рубина», через него клуб на меня и вышел. Но в Казани играли три хороших вратаря, плюс у меня еще не было российского гражданства. В итоге переехал в Россию только через 2,5 года. Из «Рубина» снова позвонили: «Готов быть под Рыжиковым и биться за место под солнцем?»
– Говорят, с Бердыевым сложно.
– Нет, у нас были нормальные, адекватные отношения.
– Он всегда серьезный?
– Почему? Курбан Бекиич готов поддержать хорошую шутку, вообще в команде разрешалось юморить. По поводу его неразговорчивости – просто он считает, что лучше делать, чем говорить.
– Вы часто видели Карлоса Эдуардо. По нему видно, что он стоит 20 млн евро?
– В плане мастерства – да. С точки зрения самоотдачи и тренировок ему надо было прибавлять. Карлос хотел все время находиться с мячом. Но мяч у тебя две минуты, а 88 минут ты бегаешь.

– Почему из «Рубина» вы перешли в «Волгарь»?
– Моя инициатива. Я хотел играть, но в итоге не провел там ни одного матча. Плохой опыт – тоже опыт. Наверное, я был слабее тех, кто выступал в Астрахани.
– Тренер «Волгаря» Лев Иванов как-то повел игроков на Мамаев Курган вместо установки.
– Не хотел бы говорить о нем.
– А самого странного тренера в карьере помните?
– Одного вы только что назвали.
– Самый ужасный город в первом дивизионе?
– Астрахань. Наверное, когда не играешь, все запоминается в негативном ключе. Да и вообще он раскидан, там много национальностей, каждая из этнических групп живет по-своему, а рядом с базой находился городок цыган. Плюс комары, мошки.
– Встречали игроков, которые боятся летать?
– Паша Яковлев чуть ли не генеральному директору «Крыльев» расписку писал, что готов на поезде ездить. Алан Касаев тоже не очень любит самолеты.
– В «Томи» вы встретили Алана Гатагова. Он всегда на пафосе?
– Нет. Пафоса совсем не помню. Единственное что – Алан был одет в дорогую одежду.
– Махмудов рассказывал про Карпина?
– В основном про Эмери. Говорил, что у испанца все тренировки с мячом, футбольные. Эмину очень нравилось.
– Башкиров уже в то время на гитаре играл?
– Да, когда вышли в Премьер-лигу, закрыли заведение, и он для нас со сцены играл и пел весь вечер.
– Гарри О’Коннор принимал наркотики в Томске?
– Нет, но мы его не поняли. То травмировался, то с лишним весом, потом уехал. Ему изначально после Англии надо было сбросить около 10 кг. Так что пока Гарри приводил себя в порядок, другие забивали. Потом под него не нашлось места.
– Считается, что ФНЛ – это договорняки. Вам когда-нибудь предлагали сдать матч?
– Нет.
– А слышали разговоры об этом?
– Нет.
– После игры с «Зенитом» вы просили легионеров питерцев подойти к инвалидам. Это разовая акция?
– Нет, так было не только после «Зенита». Я прошу все команды, которые к нам приезжают. Чтобы по возможности игроки подошли, отбили пятачка мордовским инвалидам. Поймите, Саранск – маленький город, и для людей приезд больших команд – это событие. Не мне надо говорить браво, а ребятам, которые приветствуют болельщиков.
– Занимаетесь благотворительностью?
– Это личный вопрос. Не хочу на эту тему разговаривать.
– Если говорить не о вас.
– В рубиновской банде и Касаев, и Горбанец, и Рязанцев. Саша пытался помогать спортсменам из бедных видов спорта. Сейчас жены Смольникова и Шатова организовали благотворительный вечер в Питере. Можно долго перечислять. Поверьте, все помогают. По крайней мере, моим друзьям не безразличны судьбы людей. Кстати, через общих знакомых знаю, как много помогает нуждающимся Новак Джокович. Не всегда он это афиширует, но на самом деле его поведение достойно уважения.
– Уже знаете, что будете делать после окончания карьеры?
– Если искренне, то карьеры пока нет. Сейчас вот думаю, как занятия футболом превратить во что-то большее. Контракт – это ведь не карьера. А потом хотелось бы остаться управленцем в спорте.