Сергей Клещенко - автор голов в ворота "Челси" и "Милана", лучший бомбардир в истории сборной Молдовы, один из первых молдавских футболистов, уехавших играть за границу - дал большое интервью порталу Moldfootball.com, в котором вспомнил самые яркие моменты своей карьеры игрока и тренера.

- Чем вы занимаетесь после ухода из «Ростова»?
- После ухода из «Ростова» я нахожусь дома, в творческом отпуске. На неопределённый срок, потому что я не знаю, чем дальше заниматься. Либо возвращаться в Португалию, где у нас есть проект – футбольный клуб «Лейрия», либо остаться в молдавском футболе. Пока ещё не определился.
- Когда вы поняли, что футбол – это ваше?
- Я занимался футболом в Криулянах, в детской юношеской спортивной школе. Хочу отметить моего криулянского тренера – Михаила Ивановича Яцко, который помог мне сделать первые шаги в футболе. В какой-то момент пришло приглашение из спортивного интерната в Кишинёве, где собирали сборную республики. Конечно же, я согласился. Посоветовались с родителями, но родители в то время были на севере, работали, поэтому моя тётя принимала вместе со мной решение. 5 лет я провёл в спортинтернате, усиленно занимался футболом под руководством Владимира Тимофеевича Карева и Евгения Михайловича Пиуновского. Хотя был период в начале, когда я уехал, обиделся на всё, мне не понравилось. Тяжело было, потому что всё-таки из домашних условий перешел в интернатские, где общежитие, где расписание, где питание и учёба по минутам. Нагрузка была сумасшедшая. Я через 2-3 месяца уехал обратно и не знал, что делать. Мне родители и тётя сказали принимать самому решение. Я в 5 утра встал, никому ничего не сказал и поехал обратно. С тех пор больше на счет футбола я не сомневался.
- Сколько лет вам было тогда?
- Я был в седьмом классе, 13 лет. В последний год выпуска, создали группу из 6-7 человек, куда попал и я, и мы готовились под программой «Нистру» Кишинев. Получали стипендию, я могу ошибаться, но это было около 40 рублей - достаточно хорошие деньги на тот момент. Мы непосредственно готовились к тому, чтобы по окончании интерната вступить в команду.
- И вас сразу же подписали.
- Я пришёл, когда тренером был Ахмед Алескеров. Свой первый контракт я подписал в январе, в 1990-м году с футбольным клубом «Нистру». Для меня это был очень серьёзный шаг. А началась моя карьера матчем на первенство первой лиги СССР - «Нистру» принимал «Динамо» Сухуми на Республиканском стадионе. Я вышел на замену и сразу получил травму, двойной перелом. Я шесть недель пролежал в гипсе, и мне пришлось восстанавливаться и возвращаться в большой футбол. Поэтому первое взрослое столкновение с футболом было не очень удачным. Но меня это не сломило, я закалился ещё больше.
- Всезнающая «Википедия» отмечает, что в 1990-м году вы играли и за российский «Спартак» Орёл.
- Да, тогда очень стремительно развивалась карьера. В «Нистру» пришёл Павел Георгиевич Чебану, который отправил меня на два месяца на повышение квалификации в «Тилигул», а оттуда поступило приглашение от «Спартака» из города Орёл, это вторая лига России. Школа мужества очень серьёзная, очень тяжёлые игры, много переездов. Я побыл там полгода, после чего вернулся в «Нистру», но уже под названием «Зимбру».
- «Зимбру» был славным периодом в вашей карьере – были игроком основы, забивали регулярно, каждый год выигрывали чемпионат, дебютное за «зубров» выступление на международной арене...
- Это была эйфория, связанная с тем, что мы стали взрослыми, самостоятельными. Плеяда из молодых футболистов сразу выстрелила во взрослый футбол. У нас из более взрослых футболистов были только трое: Сергей Нани, Эмиль Карас и вратарь Сергей Ботнараш. Плюс, Александр Спиридон, который был играющим тренером, он был нашим путеводителем.
- В чём секрет тогдашнего успеха «Зимбру»?
- Во-первых, немаловажно, что в одной команде собралось много талантливых футболистов. Потому что, несмотря на весь тренировочный процесс, если нет талантливых футболистов, тяжело построить команду. А у нас - и Саша Куртеян, Ваня Тестимициану, Юра Митерев, Вася Толоконников, Раду Ребежа и многие другие. Несмотря на то, что каждый из нас был индивидуально талантлив, мы не забывали о том, что мы - команда и делаем общее дело.
- Наверное, испытывали сумасшедшие эмоции, когда впервые подняли кубок чемпионов над головой. Потом последовал второй, третий, седьмой... Не стало ли это рутиной?
- Нет, не стало. Каждый год был новым испытанием. Менялись соперники, менялось сопротивление, менялись условия, мы становились взрослее. Благодаря тому, что это было сразу после развала Советского Союза, в чемпионате осталось очень много квалифицированных футболистов, которые умели и знали, как играть в футбол. Поэтому уровень сопротивляемости был высокий. Тренерскому штабу - Сергею Сырбу и Александру Спиридону - удавалось нас каждый год мотивировать, и мы постоянно боролись за большие задачи.
- Считаете, что назначение Александра Спиридона на пост главного тренера сборной Молдовы взбудоражит команду?
- Это обязательно принесёт что-то хорошее. Во-первых, потому что его имя в футболе достаточно известное. Во-вторых, потому что он здесь тренировал и «Зимбру», и сборную - у него есть опыт. К тому же, он провёл длительное время с большим специалистом – Мирчей Луческу. У него знаний очень много и опыта хватит и, поверьте мне, характера тоже. Я знаю его как требовательного человека не только к другим, но и к себе.

В СЕРЬЁЗНЫЙ ЕВРОПЕЙСКИЙ ЧЕМПИОНАТ МЫ УЕХАЛИ ПЕРВЫМИ - Я И СЕРГЕЙ НАНИ

- В 1995 году вы уехали играть в Голландию, в период, когда игроки не особо покидали родные края.
- Да, мы были первыми: я и Сергей Нани. Сергей раньше уехал, но это прошло не особо замеченным прессой, потому что он уехал в арабскую страну, кажется Ливан. В серьёзный европейский чемпионат мы уехали первыми. Получилось это случайно. Николай Чёрный организовал сборы «Зимбру» в Голландии, где нас заметили представители клуба «Гоу Эхед Иглз». На одной из тренировок на базе «Зимбру» нас двоих подозвали и сказали, что наша судьба решена.
- Как вам показалась новая среда обитания?
- Вы знаете, я адаптировался довольно-таки легко. До этого, я 5 лет прожил в интернате, потом 4 года прожил на базе «Зимбру». Сам за собой следил, сам проводил время, поэтому я не был привязан ни к семье, ни к друзьям, я повзрослел уже давно, ещё в спортинтернате. Языковой барьер мне легко дался, потому что я не стесняюсь говорить неправильно. Я на сегодняшний день могу говорить на 5-6 языках плохо, но меня понимают. В моем первом интервью в Израиле я в одном предложении сделал три ошибки, но говорил на иврите.
- Это же была высшая лига Голландии, где выступали сильные и известные команды как «Аякс», «Фейеноорд», ПСВ. В первые игры не дрожали коленки перед выходом на поле?
- Да, волнение всегда было. Меня трясло перед играми, был мандраж, но с первым касанием мяча как-то это уходило на второй план. У меня было такое правило: если у меня что-то не получалось, я компенсировал это работоспособностью - я должен был больше бегать, больше забирать мячи, больше участвовать в разрушительных действиях. И за счёт этого постепенно я возвращал уверенность и приходил в оптимальное состояние.
- Была привычка оставаться и после тренировок, отрабатывать удары или комбинации?
- Мне привили такую привычку еще в спортинтернате. Эта привычка меня преследовала на протяжении всей карьеры. Даже в Голландии, когда я только приехал после отпуска, мне после первого тестирования сказали, что я уже готов к чемпионату. У меня отпуск никогда не был связан с отдыхом, он всегда был очень активным. Я иногда даже ловил себя на мысли, что перегружаю себя во время отпуска: кроссы, занятия, брал тренера по физической подготовке. В Голландии в выходной мы собирались и играли в теннис-бол или кросс бежали. В Израиле я бежал на море. Для многих это было непонятно.
- После того как команда «Гоу Эхед Иглз» вылетела во второй дивизион, вы решили ее покинуть?
- Один год я сыграл во втором дивизионе. Получилось, что в первом же после вылета сезоне нам поставили задачу вернуться в высшую лигу, но мы закончили чемпионат на втором месте, играли матчи плей-офф, но, к сожалению, не вышли в высшую лигу. После этого я не остался в клубе. Пришёл Семён Альтман в «Зимбру», и ему нужен был нападающий. Николай Тимофеевич сказал: «У нас есть нападающий в Голландии».

- Вернувшись в «Зимбру» у вас был сумасшедший сезон - за 20 матчей забили 25 голов.
- Я вернулся в сильную команду, можно сказать, в лучшую команду страны на тот момент. Плюс к этому руководство наняло очень хорошего тренера – Семена Альтмана, это принесло свои плоды. Я стал лучшим бомбардиром в том году. Царство небесное Юрию Митереву, мы играли в два нападающих. Он забил почти столько же, если я не ошибаюсь - 18-20 голов.
- Альтман отправил вас в Россию, в «Зенит». Почему у вас не получилось заиграть в этом клубе?
- Семён Иосифович работал тогда с Анатолием Бышовцем, который говорил, что ему нужен быстрый нападающий, а Альтман не знал нападающего, быстрее меня. Я поехал в «Зенит» не на просмотр, а в аренду, подписал сразу же контракт, без просмотра, потому что это было слово Альтмана, которому Бышовец доверял. На первых же тренировках я очень хорошо выглядел, у меня всё получалось. Я чувствовал, что я игрок основного состава. Но тогда был в команде Александр Панов, который был по качествам примерно такой же, как я: быстрый, невысокого роста, напористый с дриблингом, к тому же он был игроком сборной России. Когда был выбор кого ставить, соответственно, выбирали игрока сборной России. Возможно, в тот момент мне не хватило наглости, напористости, чтобы отстоять свою позицию. Не сказать, чтобы я совсем не играл - я выходил на замену, играл и в основном составе. Даже принял участие в кубковых матчах, после чего «Зенит» стал обладателем Кубка России. Я вписан тоже как обладатель Кубка. Но не сложилось, я проиграл конкуренцию.

РУКОВОДСТВО «МАККАБИ» ХАЙФА ПРИЕХАЛО КО МНЕ В ГОСТИНИЦУ С ГОТОВЫМ КОНТРАКТОМ. Я ПОДПИСАЛ И УЕХАЛ С НИМИ

- И вы решили попытать судьбу в Германии…
- Мы провели очень удачную игру со сборной Германии дома (1:3). На шестой минуте повели 1:0, после моей передачи Александр Гузун забил гол. Я не забил в том матче голов, но много угрожал воротам. Увидев этот матч, многие команды чемпионата Германии обратили внимание на меня. Я той же осенью поехал в «Айнтрахт» из Франфуркта для подписания контракта, мне надо было пройти только медицинский осмотр. Если я не ошибаюсь, когда мы уже ехали туда, у них сменился тренер. Конечно же, новый тренер меня не знал, меня везли под старого тренера, соответственно, подписать контракт не получилось.
- Вы попробовали силы еще в немецких клубах «Гамбург» и «Ганза».
- В январе 1999-го года я был с Александром Куртеяном на просмотре в «Гамбурге», и с ним подписали контракт. И меня тоже хотели оставить, но на тот момент руководство «Гамбурга» сказало, что у них пять нападающих, такие футболисты как Сергей Кирьяков, Йебоа и другие. Соответственно, если брать в обойму ещё одного нападающего, кто-то из них не будет играть. Мне сказали ждать до лета. Насколько я помню, они меня отправили в клуб «Нюрнберг», также из высшей лиги. Я находился у них на сборах, и команда хотела уже подписывать меня, но руководство израильской команды «Маккаби» Хайфа, которая была в Австрии на сборах, приехало в Германию ко мне в гостиницу с готовым контрактом. Я подписал контракт и уехал с ними.
- В «Маккаби» в первом же сезоне вы оправдали их ожидания - забили 22 гола.
- Я до сих пор считаюсь лучшим бомбардиром чемпионата Израиля среди легионеров. Я тогда попал в сильную команду. Нас было три забивных нападающих, я забил 22 гола, второй – 21, третий - 18 голов. Мы забили 61 гол на троих, поэтому можете себе представить, какой уровень команды был.
- В матче с «Хапоэль» Петах-Тиква вы забили 4 гола за 30 минут, после чего вас прозвали «Калашников».
- После первого тайма мы проигрывали 1:2, и во втором тайме в промежуток даже не 30-ти, а 20-ти минут я оформил покер. Мы выиграли 5:2 и мне дали такое прозвище.
- Вас так часто называли?
- Понятно, что в среде футболистов это не прижилось, а среди журналистов меня так и называли.
- Из-за чего в следующем сезоне у вас был конфликт с главным тренером?
- Да, конфликт был. Я вообще по характеру противный на футбольном поле, в быту нет. Если мне не давали игровой практики, я становился агрессивным и в тренировочном процессе, и в общении. Конечно, тренер пришёл со своим видением центрального нападающего. Я невысокого роста, а он на моё место центрального нападающего взял - высокого темнокожего парня таранного типа. В то малое время, которое мне давали, я всё равно умудрялся забивать. Я не понимал: почему я забиваю, а мне всё равно не дают играть. Конечно, психологически я себя не очень хорошо чувствовал.
- Это и стало причиной вашего ухода из «Маккаби», несмотря на то, что в том сезоне вы стали и чемпионом и Кубок выиграли?
- У меня был контракт на два года с опцией продления ещё на два. Меня спросили, хочу ли я перейти в «Хапоэль» Тель-Авив. Я сказал, что хочу, потому что команда боролась за первое место и если команда платит за меня деньги, соответственно, они меня хотят. Я знал, что буду получать достаточно игровой практики, которую не получаю здесь. Плюс, финансовые условия были лучше.
- Болельщики «Маккаби» в прямом смысле носили вас на руках.
- Да, был один курьезный случай. Это я огорчил своих будущих коллег. Мы перед новым годом, 30 декабря, играли дома в Хайфе против тель-авивского «Хапоэля», 1:0 выиграли, я забил гол. За счёт этой победы мы оторвались от второго места. Когда я выезжал со стадиона, болельщики - их было человек сто - узнали меня и подняли машину и пронесли её метров десять. К сожалению, я огорчал их часто потом, так как перешёл в другую команду и регулярно забивал голы в ворота «Маккаби» из Хайфы.
- На улицах узнавали?
- Да, я прятался. Все понимают, что футболист время от времени хочет выпить бокал пива. Все мы не святые. Я не хотел, чтобы болельщики этого видели. Мне приходилось просить жену купить мне пива, потому что я себе этого не мог позволить. Известность иногда немного мешала. Поход по магазинам с семьей превращался в раздачу автографов и фотосессию с детьми и родителями. То же самое на море, нам приходилось идти в самый конец пляжа.
- У вас остались тёплые воспоминания об Израиле?
- Конечно, я в мае там был. Там много поменялось, но я приехал туда, как к себе домой. Визуально не узнают, все-таки я изменился за 14 лет. Но если говорить фамилию, сразу оборачиваются, помнят. Когда я уже, будучи тренером юношеской сборной Молдовы, поехал в Израиль, меня узнал менеджер аэропорта, а он болельщик «Маккаби» Хайфа. Было приятно.
- Израиль никогда не был стабильным, спокойным местом. Вы ощутили атмосферу постоянного военного конфликта?
- Когда подписывал контракт и ехал в Израиль, я не думал вообще об этом, потому что как-то не анализировал политическую ситуацию в стране. Приехав туда, я тоже не ощутил этого, разве что видел много молодых людей в форме, с автоматами, которые ходят по улице. У них так принято, если дают увольнительную, они ходят по улице с оружием. Мне рассказывали, что ситуация напряжённая, но я с этим не пересекался. Правда, один раз за время игры в Израиле, когда я уже был в «Хапоэле» Тель-Авив, нам выдали противогазы. На тот момент у меня был маленький ребёнок и кроме двух противогазов мне дали палатку, потому что маленького ребёнка в противогаз не оденешь, и его помещают целиком в маленькую герметизированную палатку.
- Почему вам это выдали?
- Потому что была какая-то напряжённая ситуация с арабскими соседями и была угроза каких-то атак. Плюс к этому, я постоянно слышал, что где-то произошёл взрыв, где-то теракт. Один лишь раз я столкнулся с этой проблемой в Тель-Авиве, когда у начальника команды погибла дочка в теракте, мы ходили на похороны. Ещё была ситуация, когда футболисты нашей команды отдыхали в одном заведении, и террорист стрелял по нему, но никто не пострадал, охранник отреагировал быстро.

ГОЛ «ЧЕЛСИ» Я ЗАБИЛ НА 94-Й МИНУТЕ ГОЛОВОЙ В ПРЫЖКЕ. МНЕ ПОНАДОБИЛОСЬ ПАРУ СЕКУНД, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ, ЧТО ПРОИЗОШЛО

- С командой «Хапоэль» Тель-Авив у вас был феерический сезон 2001/02 в Кубке УЕФА.
- Да, мы прошли до ¼ финала, проиграв «Милану» на выезде, хотя дома выиграли. Сперва разгромили по сумме двух матчей армянский «Ереван» (5:0), потом турецкий «Газиантепспор» прошли, но тяжело. Мы 1:0 выиграли дома и 1:1 сыграли на выезде. Дома я сделал передачу с фланга, и их игрок забил в собственные ворота. Опять же, стечение обстоятельств: хороший тренер, тренировочный процесс, сильные футболисты. Мы проходили по очереди английский «Челси», российский «Локомотив», итальянскую «Парму». Нас остановил «Милан».
- О вас до сих пор говорят «футболист, который забил «Челси» и «Милану».
- Леонид Истрати ещё вёл свою телепередачу в 2002 году, я помню его комментарий по этому поводу: «Где находятся молдаване, горит земля». Это было обо мне сказано. Те два гола, что я забил именитым командам - доля везения, плюс работа всей команды. Оба гола были фантастические по красоте, и вышли они сложными. Гол «Челси» я забил на 94-й минуте головой в прыжке. Мне понадобилось пару секунд, чтоб понять, что произошло. У меня было до этого много моментов и мне не верилось, что получилось забить. Но очень хотелось и, когда это свершилось, я был немножко в замешательстве.



- Когда забили «Милану» поверили сразу или тоже колебались?
- Я быстрее осознал, что забил гол. Во-первых, гол был забит ногой, я видел ворота, был тяжёлый в исполнении удар. Опять была доля везения. Единственное, пострадал правый защитник «Милана» румын Космин Контра - после этого матча он был отчислен.
- В «Милане» тогда что не имя, то звезда – Руй Кошта, Костакурта, Аббьяти, Гаттузо, Ф.Индзаги, Пирло, а также Мальдини и Шевченко, которые, правда, не сыграли с вами из-за травм.
- Знаете, мы выходили играть и чего-чего, а страха не было ни перед одной игрой. А страха не было почему? Потому что не было большой ответственности, потому что от тебя никто ничего не ждёт. Если бы мы проиграли на первом этапе армянам, это было бы провалом. Потом нам играть с «Газиантепспором» и все понимали, что его пройти уже почти невозможно. Каждый следующий шаг казался невозможным. Когда мы выиграли у «Челси», попался «Локомотив». Говорили что этот соперник легче, но нам было тяжелее, потому что здесь от нас уже чего-то ожидали. Соответственно, уже другой настрой, появляется волнение. Когда прошли «Локомотив», решили, что хватит уже. Выиграли у «Пармы» и думали, кто же нас остановит.
- После домашней победы верили, что возможно пройти «Милан»?
- Когда нам попался «Милан», я подумал, что сильнее команды придумать невозможно. Плюс к этому, из-за угрозы теракта, нам запретили играть дома, и мы играли домашний матч на Кипре. Это была единственная игра, которую мы провели не дома. Всё больше болельщиков стали с нами летать. На матч с «Челси» поехало 8 000 человек. Была отдельная трибуна наших болельщиков, где были красные цвета, флаги. Было сумасшествие. На матч с «Миланом» собрались 10 000 болельщиков из Израиля. Люди всеми способами пытались попасть на эту игру. Туристические агентства придумывали туры через Швейцарию, Словению для того, чтобы люди могли попасть на матч. После этих игр нас встречали в аэропорту, аплодировали. Мы ходили даже к министру спорта, нас поздравляли. Эта была жизнь как в кино.



- После этого великолепного сезона с «Хапоэлем» не было интересных предложений из Европы?
- Мне рассказали, что Клаудио Раньери, который тогда был тренером «Челси», на вопрос обо мне на пресс-конференции ответил, что если бы я был помоложе, он бы меня взял. Не забывайте, что мне было тогда 30 лет. Для нападающего это серьёзный возраст, потому что моим самым сильным качеством была скорость. Я понимал, что теряя это качество, я теряю около 50% эффективности. Я реально смотрел на вещи.
- То есть самые свои важные голы, вы забили слишком поздно?
- Возможно, так. Хотя, когда я играл за «Гоу Эхед Иглз», мы сыграли вничью 2:2 на выезде с «Фейеноордом». Я забил оба гола команде, которая боролась за чемпионство, за которую играл знаменитый Рональд Куман. Мои голы показывали по «Евроспорту». Были моменты интересные.



- Есть у вас самый любимый гол?
- Самый красивый и радостный гол был забит за «Зимбру», в день моей свадьбы – 8 ноября 1997 года. Мы играли с командой «Агро» в Спее. Я вторым касанием пробил - на удачу издалека. Получился красивый гол, ещё и в день свадьбы. В том матче я забил два гола, мы выиграли. После матча я переоделся в костюм, галстук, вышел на поле получать поздравления от Николая Чёрного, Петра Лучинского, митрополита Молдовы. Их Николай Тимофеевич позвал, он и организовал все. И невеста пришла на поле – жена моя нынешняя, нас поздравили и расписали прямо на поле. В этот день я забил свой самый любимый гол, хотя голы «Милану» и «Челси» - моя визитная карточка.
- Из Израиля вы уехали в Новороссийск, в команду «Черноморец», которая на тот момент боролась за выживание. Контрастный переход получился.
- Когда у меня истёк контракт с «Хапоэль» Тель-Авив, у меня была опция продлить контракт, но с другой зарплатой. Прежнюю зарплату они платить не могли и сказали напрямую, что нет возможности. Мне нужно было понимать, что мне уже 31 год, лучше Израиля я себе ничего не найду. Но я поехал на просмотр в турецкий клуб, там не срослось, потерял много времени. Трансферное окно должно было закрыться, и я поехал в Россию, это был 2003 год. Были неплохие зарплаты, высшая лига России. Но я понял, что сделал ошибку, когда уехал из Израиля. После «Хапоэля» я особо не играл, я доигрывал.
- Вы ещё и в «Зимбру» поиграли.
- Да, тогда были метания, не было обдуманности решений. На тот момент, в 2004 году в июне у меня умерла мама. Я не мог тренироваться и думать о футболе, потому что мама ушла молодая. Ушло много времени на восстановление, потому что перед её смертью я всё время проводил в больнице. Мама умирала тяжело и долго. Потом чуть-чуть ожил, играл в «Сибири», куда меня пригласил Анатолий Давыдов. Там был неплохой период, но это был всё же закат карьеры. Я вернулся в сборную, успел забить последний свой гол за Молдову.
- Это было в 34 года, в матче с Литвой (3:2). Всего вы забили 11 голов за сборную и по сей день являетесь ее рекордсменом по количеству забитых голов.
- Мало, очень мало. Для нападающего 11 голов – это немного, тем более что я провёл около 70 игр. Надо понимать с кем мы играли: с Англией, Италией, Германией несколько раз. Номинально мы всегда были аутсайдерами. Конечно, с такими командами очень сложно забить гол. Рекорд, но это совершенно не моя заслуга и не упрёк остальным нападающим. Просто получилось, что остальные нападающие чаще менялись, а я был более стабильным и постоянным. Возможно, у других просто не было времени забить больше.
- В те времена молдавские футболисты нередко сталкивались с проблемами в своих клубах, которые не хотели отпускать их в расположение сборной Молдовы. У вас таких сложностей не было?
- Я был очень ответственным, я был фанатом сборной, поэтому не позволял себе пропускать ни одной игры. Я чувствовал на себе большой груз ответственности. Были игры, допустим, с Сан-Марино, куда я добирался с тремя пересадками. Меня пытались удержать в клубе, но я говорил, что должен играть за сборную. Я, честно говоря, очень сильно уважал сборную и очень ответственно подходил к играм за неё.

- Вы вызывались в сборную на протяжении 15 лет. Какой период был самым благоприятным?
- Не в обиду другим тренерам, но при Иване Андреевиче Данильянце мы играли в самый красивый футбол, несмотря на не очень высокие результаты. Да, мы проиграли дома 1:3 Германии, чемпиону Европы, но по игре не уступили. На 6-й минуте мы уже вели. У нас был очень агрессивный и современный футбол. Я недавно пересматривал матч со сборной Германии и вспомнил, как мы умудрялись в меньшинстве прессинговать на чужой половине поля. Потому что у нас глаза горели. Иван Альбертович вложил в нас столько уверенности и души, что мы не понимали, как мы можем проигрывать. Футбол был зрелищным.
- Сохранили тот же пыл и желание защищать цвета национальной команды и в 34 года, на закате карьеры?
- Я понимал, что мои дни в сборной сочтены. Я понимал, что я уже не часть этого коллектива. Благодаря Анаталию Теслеву мне дали возможность сыграть за сборную еще раз и спасибо за это. Этот последний гол оставил у меня в душе отпечаток. Даже когда я забил победный гол в матче, на трибунах начали слышаться некрасивые высказывания в мой адрес, что пора на пенсию. Когда я это слышал, понял, что пора. Мне было тяжелее расставаться со сборной, чем со всей своей карьерой. Потому что со сборной я чувствовал себя старым львом.

- Вы знали, что останетесь в футболе после окончания карьеры?
- Я не могу сказать, что думал о том, что стану тренером. В последнее время, когда играл, стал смотреть на футбол иначе, стал думать о тренировках, о том, что там надо сделать лучше. После окончания карьеры благодаря Павлу Георгиевичу Чебану мне дали сразу сборную U-17. Первые шаги в карьере тренера такие же, как в футболе: много эмоций и мало осознанности.
- Не сложный ли это возраст для начинающего специалиста?
- Сложный, но я не считал себя специалистом. Для меня это было хобби. Эмоций было много, глаза горели, но это всё делалось больше на интуитивном уровне. Потом, с приобретением определённых знаний, понимаешь, что можно было сделать по-другому. Проблема нашего молодого поколения в том, что мы часто проигрываем до выхода на поле. Футболисты за границей раньше взрослеют. Я слежу за командами U-17 в Португалии, у меня там сын играет. Они всегда нас опережают, к этому возрасту они более самостоятельные в быту. У нас футболисты «комнатные».

ПОМЕНЯЛАСЬ ДОМАШНЯЯ АТМОСФЕРА В «ЗИМБРУ». ОСТАЛАСЬ БАЗА, НО ОНА ПЕРЕСТАЛА БЫТЬ ДУШЕВНОЙ

- Ваш первый клуб в тренерской карьере - «Милсами».
- Это получилось с одного разговора. Меня Пётр Жардан пригласил в ноябре и говорит: «Принимай команду». Взрослая команда – это новый вызов. Всё новое. Хорошо, что рядом были ребята: Юра Осипенко, Виталик Мостовой, Валентин Змеу. Каждый занимался своим делом. Они помогли мне сильно, потому что один я бы не справился.
- Вы тогда закончили на четвёртом месте чемпионат, зато выиграли Кубок – первый ваш трофей в качестве тренера.
- Когда я пришёл в «Милсами»¸ у меня не было задачи выиграть Кубок, передо мной стояла задача занять четвёртое место и попасть в Лигу Европы. По ходу сезона задачи менялись каждый день. Была поставлена новая цель: стать финалистом Кубка Молдовы. Потом по ходу всё менялось, нужно было одержать победу в Кубке. Когда решаешь эти задачи, сходишь с ума потихоньку.
- Финал Кубка с «Рапидом» получился скандальным…
- Сейчас, по просмотру видео данного эпизода, я согласен с тем, что касание головы было и гол соперника был забит правильно. Но, по ходу игры я этого не видел. Ни судьи, никто не мог это видеть. Это был сложный момент для всех.
- То есть вы подтверждаете, что гол «Рапида» был чистым?
- Я могу подтвердить, что отменённый гол был забит по правилам. Но по ходу игры я не видел гола, судьи не видели гола. Не было никакого предвзятого отношения. Был элементарный человеческий фактор. Боковой судья подсказал ему не засчитывать гол, потому что касания не было. Было много грязи вылито на этот матч. Если бы были видеоповторы, как сейчас, они бы засчитали этот гол. После Кубка мы выиграли Суперкубок в матче с «Шерифом». Там претензий к нам уже не было.

- В первом отборочном раунде Лиги Европы вы дебютировали как тренер на международной арене. Дома добились уверенной победы над казахским «Актобе» (4:2), но на выезде проиграли 0:3 и покинули турнир.
- Понимаете, я был неопытным тренером. Я знал, как вывести команду на поле и как её тренировать. Это сейчас я понимаю, как надо играть на результат, знаю некоторые тактические хитрости, допустим, надо закрыться, поменять тактическую схему, сыграть в пять защитников, а не в четыре, выпустить одного нападающего… Много чего можно было придумать. Но я проиграл эту дуэль как тренер.
- И руководство «Милсами» решило отдать бразды управления командой в руки немецкого специалиста, а вы стали его помощником.
- В принципе, у Райнера Цобеля было большое имя и как у игрока, и как у тренера, и это сыграло роль. Надеялись, что он сможет дать то, что молодой специалист без опыта не смог дать. Но, к сожалению, у него не получилось. Ему было тяжело, он попал на другую планету. Это мы не разбалованные, принимаем условия такие, какие они есть. А он пришёл и был в шоке: автобус сломался, воды горячей нет. Ему было сложно наладить личный контакт с футболистами, потому что он не знал языка. Я думал, что руководство поймет, что это было неправильное решение и вернут меня обратно. Я хотел этого. Но никакое руководство никогда не признается, что ошиблось. Когда они решили взять Штефана Стойку, я понял, что мне здесь делать нечего.
- Осталась обида на руководство «Милсами»?
- Я сталкиваюсь с тем, что всё, что ни делается – к лучшему. Бог им судья. У меня в «Милсами» была очень хорошая зарплата, но я ушёл по собственному желанию. Меня никто не выгонял, мне сказали продолжать работать со Штефаном Стойкой, но я себя чувствовал некомфортно, тесно.

- Вы вернулись работать в «Зимбру». Можете сказать, что «Зимбру» - ваш родной клуб, ощущаете это?
- Да, конечно. Потому что, когда я пришёл в «Зимбру», у меня снова загорелись глаза, появились эмоции, заиграла кровь. Мы провели продуктивные сборы, у нас были хорошие футболисты. Но не было души. Всё делаем, вроде всё правильно. Но чего-то не хватает, механизм не отлажен. Понимаете, футбол – вещь очень серьёзная, тут не бывает мелочей. Если столовая не так работает, администратор не то сделает, это скажется на команде. Не всё зависит только от главного тренера. Вся футбольная кухня должна работать как часы. Все должны быть заряжены одной целью. Я это видел в Португалии, России. Там у поваров дрожали руки, когда играла команда. Охранники сдувают с тебя пыль, прячутся, чтобы не мешать футболистам, если у них в тот день игра. Поменялась домашняя атмосфера в «Зимбру». Осталась база, но она перестала быть душевной.
- Финансовых трудностей клуб тогда не испытывал?
- Когда я пришёл, в «Зимбру» не было финансовых проблем. Я был всегда рядом с Нелу Кетрарь, он был заместителем Николая Тимофеевича Черного. Я знал, что должен ему помочь, потому что я видел, что человек заряжен. Он вкладывал деньги и контролировал финансы. У него было очень много идей, но он реализовал лишь половину всего. Немного не хватило финансов, немного поддержки со стороны Николая Тимофеевича. Я когда осенью того года уезжал в Португалию, у него уже не так горели глаза. Было видно, что он устал.
- Но опять же, в «Зимбру» повторилась ситуация с назначением другого главного тренера вместо вас...
- Тренерский штаб Олега Кубарева в совокупности был сильнее нашего тренерского штаба. Опыта у Кубарева было больше, чем у меня. Здесь я намного спокойнее принял эту ситуацию, нежели в «Милсами», потому что в «Зимбру» я горел тем, чтобы команда выдала результат, даже если не со мной. Мне сказали, что оставят меня в команде спортивным директором, не будут ущемлять в финансовом плане. Мы с Кубаревым нашли общий язык, делились мнением о том, что можно улучшить. Получилось, что мы снова выиграли Кубок и Суперкубок. Какая-то моя аура с «Милсами» перешла в «Зимбру».
- Вы провели невероятный сезон в Лиге Европы, когда «Зимбру» прошел трех соперников и лишь греческий «ПАОК» остановил «зубров» в шаге от группового этапа. Всё было похоже на ситуацию с «Хапоэлем» Тель-Авив.
- Да, как вторая серия кино. Да, у нас не было очень сильной команды, но благодаря правильной работе, мотивированию футболистов, правильной организации работы мы смогли добиться такого успеха. Это большая заслуга Кубарева. Но не только его. Нелу Кетрарь тоже внёс в это свою лепту. Сейчас он не связан с футболом, но тот успех «Зимбру» - его большая заслуга. Он не мешал Кубареву, помогал ему работать, они общались много.

УЕХАВ В РОССИЮ, Я ПОПАЛ В СОВЕРШЕННО ДРУГОЙ МИР. Я ПОПАЛ В МИР БОЛЬШИХ ДЕНЕГ

- В Португалию поехали целенаправленно работать в «Лейрии»?
- Получилось так, что в 2014 мне предложили попробовать моего сына в «Спортинге». Он очень понравился этому клубу, поэтому осенью я принял решение поехать в Португалию ради него. Вскоре я был приглашен в футбольный клуб «Лейрия», который выступает в 3-й лиге страны, куда в детскую команду со временем перешел и мой сын. А потом и семья перебралась в Португалию. Сейчас они идут на первом месте и у них есть большой шанс все же выйти в Сегунду.
- С Леонидом Кучуком были знакомы до вашего ухода в "Ростов"?
- Чуть-чуть. Он приезжал к нам в Португалию, видел, как я работаю. Уехав в Россию, я попал в совершенно другой мир. Я попал в мир больших денег. РФПЛ – это большие деньги на всё. Я могу сказать, что не видел столько экипировки, сколько там. Чартерные рейсы, условия для тренировок. Совсем другой мир, очень насыщен деньгами.
- Вы проработали в «Ростове» только 7 месяцев, что не сложилось?
- Не могу сказать, что именно повлияло, много аспектов. Где-то было недовольство некоторых футболистов, недопонимание с руководством. Это такая тема, о которой я бы не хотел из этических мер говорить. Просто не получилось. Здесь было бы правильнее, чтобы Леонид Станиславович отвечал на эти вопросы, в его руках было всё управление, он лучше знает, что там случилось.
- Вы сработались?
- Да. Я получал удовольствие от работы. Он мне поручал проводить тренировки иногда. На мне лежало многое по анализу игры. Я сидел в ложе в первом тайме и после этого высказывал своё видение действий соперника. Могу сказать, что это приносило пользу. Мы почти все вторые таймы лучше сыграли. Я делал всё, что мог, это был великолепный опыт. Леонид Станиславович многое мне дал. Я сформировал своё видение тренировочного процесса. Сейчас всё разложилось по своим полочкам, я могу работать более спокойно.
- В «Ростове» на время собралась группа молдаван. Вы работали с Евгением Ивановым, тренером вратарей и с Александром Гацканом…
- Кроме того, я куратор Александра Гацкана по тренерской лицензии Б. Геннадий Скуртул назначил меня его куратором, так как я с Гацканом постоянно был рядом. Поэтому Саша отчитывается передо мной по работе.
- Довольны ли вы тем, как всё сложилось в вашей карьере игрока?
- Я не знаю. Вариант с уходом из Израиля, возможно, был ошибкой. Закончил я вовремя, дольше нельзя было тянуть и раньше нельзя было заканчивать. Я доволен, потому что мне посчастливилось так проявить себя, что люди меня знают. Это большое богатство. Мне приятно, что люди меня узнают, и я вызывал много положительных эмоций у людей.
- Наверное, хочется проявить себя также успешно и в качестве тренера?
- Да, конечно. Но никто не знает, когда это будет. Тяжело сидеть дома, но и метаться не хочется. Я очень часто делал паузы в своей карьере, и оказывалось, что я делал это правильно. Я никуда не торопился. Потому что кто-то может стать тренером в 35 лет, а другие, как Альтман, например, стал тренером «Зимбру», когда ему было около 50 лет и это был его первый опыт. Я не хочу загадывать.

Автор: Наталья Арапу

Также читайте:

Сергей Секу: «Вместо поездки на Чемпионат Европы, меня отправили в Кишинев сдавать вступительные экзамены в Пединститут»

Денис Романенко: "Когда были в США, выбирали: увидеть Статую Свободы или купить "видики". Решили, что Статую мы увидим и издалека"

Лилиан Попеску: "В "Нистру" мы жили на базе, там на 12 км вокруг ничего не было, но мы терпели"

Олег Шишкин: "Время, проведённое в ЦСКА, было для меня одним из лучших в карьере"

Игорь Опря: "В "Тилигуле" Григорий Корзун платил нам зарплату и коньяком, и сахаром, и дойч марками, и долларами"

Владимир Коссе: "Тот комплект формы "Андерлехт" нам подарил, и мы еще пару сезонов играли в ней в чемпионате Молдовы"

Виктор Комлёнок: "На подъемные в "Шерифе" купил машину и квартиру. Понимал бы, как ценна недвижимость, купил бы несколько"

Раду Ребежа: "Когда принёс первую зарплату домой, то шокировал родителей"

Сергей Дубровин: "На Мальдивах мы питались у вожака племени. Черт его знает, чье мясо мы ели"

Ион Тестимицану: "Контракт с "Бристоль Сити" я подписал в аэропорту. Он был на английском, и я абсолютно ничего не понял"

Валерий Андроник: "Переход в "Рому" не состоялся из-за того, что бухарестское "Динамо" не договорилось с итальянцами"

Сергей Епуряну: "Сожаление о том, как сложилась карьера, есть однозначно"

Вадим Борец: "Гол в ворота сборной Голландии я вспоминаю реже всего"

Виктор Берко: "Те, кто получал зарплату водкой, быстро отбивали свои деньги, а вот люстры еще по полгода на базаре продавали"

Денис Калинков: "Хазар" предложил новый контракт, но агент пообещал "Атлетико" или "Мальорку"

Юлиан Бурсук: "Агент сказал - бери двадцать штук и подписывай, или придется возвращаться в Атаки"